Огненный котёл

— Не слишком похоже на тот итальянский флот, который я знаю, сэр, — ответил Картридж. — Они будут сражаться, если им придется, но скорее всего дважды подумают об этом, особенно если не могут обеспечить достаточное воздушное прикрытие, или если у нас имеются свои тяжелые корабли поблизости. В этом отношении я не могу представить себе их линкор, идущий сам по себе. Это может быть крупный грузовой корабль, но меня все равно удивляет, что рядом нет кораблей сопровождения.

Парк согласно кивнул.

— Давайте отправим это разведке и посмотрим, смогут ли он найти что-нибудь на этого парня. Однако на данный момент я не думаю, что мы сможем сделать слишком многое. Хорошая работа, Джексон. Вы точно заставили нас задуматься над этим. Пока отдохните, но будьте готовы к скорому вылету. Пока что я свяжусь с Мэрилендом из 69-й разведывательной эскадрильи на аэродроме Лука, дабы он убедился, что корабль движется не в нашу сторону. Свободны, джентльмены.

* * *

На «Кирове», тем временем, Федоров устроил собственное совещание в лазарете с участием Роденко, Тарасова и очнувшегося адмирала. Вольский пришел в себя с жуткой головной болью, как и предсказывал Золкин. Его состояние было стабильным, а осколочные ранения, к счастью, были не опасны. Тем не менее, он не вполне осознавал происходящее, и Золкин снова дал ему снотворное.

Должно быть, так и выглядел порог смерти, подумал он про себя. Жуткий грохот пушечного и пулеметного огня, резкий лязг металла о металл, вой рикошетов, жгучая боль в ноге и боку, после которого он не смог удержаться и упал. Затем был удар головой, вспышка белого света, острая боль и темнота, когда сознание отключилось, словно рухнув в черный колодец.

Теперь ему хотелось сна и отдыха от бремени командования, однако внезапно появился Федоров с очередной невозможной историей в которую он, несомненно, должен был поверить. Его голос словно эхом звучал у него в голове, пока адмирал изо всех силы старался сосредоточиться. Молодой офицер был прав во всех аспектах их первого появления в опасных водах Второй Мировой, и у него не было причин не доверять ему.

— Операция «Пьедестал», — медленно произнес он после того, как Федоров закончил свой доклад. — Да, я изучал эту операцию в академии, но это было слишком давно, чтобы я хорошо помнил детали. Что-то подсказывает мне, Федоров, что все находится в ваших надежных руках и я могу немного успокоить свою больную голову.

— У меня имеется 50-страничная статья из Американского Военно-морского колледжа по этой операции, товарищ адмирал. Там все, что нам нужно знать, вплоть до последних подробностей: даты, времена, боевые приказы — все.

— Какова наша позиция? — Спросил Вольский.

— Товарищ адмирал, я приказал занять курс 210 сразу после атаки, после чего мы следовали на скорости 20 узлов в течение двух часов. Однако в настоящее время мы покидаем Тирренское море, и я полагаю, что текущий курс будет для нас опасен. Я приказал немедленно занять курс 45. Мы возвращаемся в Тирренское море, которое может обеспечить нам пространство для маневра и остаться в стороне от основного сражения, пока мы не разберемся в ситуации.

— Кроме того, вы полагаете, что сейчас 16.00 11 августа 1942 года, плюс-минус несколько минут, я полагаю. — Вольский выдавил из себя улыбку, хотя еще испытывал сильную боль. — Точно не 20-е августа?

— Так точно, товарищ адмирал. Мы приняли сообщения, из которых следует, что авианосец «Игл» был потоплен сегодня в 13.10. Николин докладывает, что продолжает фиксировать переговоры относительно отправки выживших в Гибралтар. Мы не могли бы слышать их неделю спустя, будь это 20-е августа.

— Так что же случилось с теми днями, в которые мы совершали переход через Атлантический океан?

— Не могу знать, товарищ адмирал. Мы можем лишь наиболее точно определить текущую дату.

— Разумеется… Благодарю, Федоров, как всегда. Ваши оперативные действия, вероятно, не позволили кораблю попасть в ситуацию, о который мы очень быстро бы пожалели. Крайне важно держаться как можно дальше от зоны операции. Остается лишь вопрос, какой курс нам следует занять в нынешней ситуации? Однако прежде, чем мы начнем, я бы хотел, чтобы к нам присоединился еще один офицер. — Адмирал посмотрел на своего старого друга доктора Золкина. — Не могли бы вы вызвать сюда Карпова?

— Карпова? — Лицо Золина моментально отразило общею реакцию всех них. И на нем явно читалось недовольство.

— Да, я понимаю, что мы все еще испытываем относительно того, что он совершил. Но он высококвалифицированный офицер, один из лучших боевых офицеров флота. Я бы хотел услышать его оценку ситуации с чисто военной точки зрения.

Доктор сложил руки и нахмурился.

— Если вы хотите знать мое мнение, в тактике, которую он проявил в Северной Атлантике, не было ничего выдающегося. Он двинулся прямо в зубы превосходящим силам противника и атаковал их, не думая ни о жизнях, ни о принципах, вообще ни о чем, кроме собственных амбиций. И бог знает, что он собирался сделать в бухте Арджентия — выпустить еще одну ракету с ядерной боевой частью по Черчиллю с Рузвельтом?