Огненное ущелье

— По-моему, мной было разъяснено, что после основного обстрела каравана и выполнения локальных задач американскими подгруппами все переносят огонь на караван — точнее, на то, что от него останется.

— А не целесообразней ли мне подойти ближе к тебе?

— Нет. Это потеря времени и снижение интенсивности огня. Так что при решении задач подгруппой Рифа переносишь со своей позиции огонь на караван. И иногда посматривай на подход к месту засады с запада.

— Это насчет тех двух «душков»?

— Кто знает, Андрюша, не приведут ли они с собой с десяток соплеменников… Их намерения и задачи нам неизвестны.

— Понял!

— Если всем все ясно, то сбор за КНП в 19.50. Все свободны. Готовьтесь!

Офицеры штурмовой подгруппы Тимохина покинули палатку. На КНП вошли полковник Дак, лейтенант Крош и сержант Крофт.

— Я со своими определился, — сказал командир «Ирбиса».

— Где будет находиться капитан Стоун?

— Вместе с бойцами Рифа.

— Он не пытался уклониться от непосредственного участия в штурме?

— Нет. Да и кто бы ему позволил?

— Ты так и не выходил на связь с Дрейком?

— А, черт, совсем из головы вылетело…

В это время лейтенант Крош доложил:

— Сэр! Вас требует бригадный генерал Дрейк.

— Дождался? — усмехнулся Тимохин. — Сейчас генерал устроит тебе разнос.

Дак подошел к столу связиста:

— Дак на связи!.. А разве Стоун не проинформировал вас по данному вопросу?.. Должен и собирался это сделать, но вы опередили… Да, решение принято, согласовано, в 20.00 начинаем выдвижение на рубеж штурма… сказал же, да, все обговорили, все варианты рассмотрели… Тимохин? Да потому, что его группа будет наносить основной удар… Командир отряда я… Генерал, я принял решение о передаче руководства штурмом полковнику Тимохину. Я, и никто меня к этому не принуждал… Я все понял, но поймите и вы: мы с Тимохиным провели не одну боевую операцию, и меня больше волнует не «Орион», который безусловно справится с поставленной задачей, а группа майора Рифа, которую мы вынуждены усиливать бойцами «Ориона»… Да, это оправданная мера. И еще, капитана Стоуна я отправил в подчинение Рифа… Вот как? А я думал, вы будете против… Есть доклад по результатам операции… Слушаюсь… о’кей, понял. На КНП на связи останется сержант Крофт, но с 20.00 она не будет принимать вызовов, кроме тех, что пойдут по каналу экстренной связи… Так точно… Благодарю, передам. Конец связи!

Дак вернул трубку Крошу, приказав:

— Арчи, передай станцию Луизе и ступай готовиться к выходу!

— Есть, сэр! Один вопрос: в каком режиме оставить «спутник»?

— В режиме приема экстренных сигналов вызова. Выполняй! Лу, прими аппаратуру.

— Есть, сэр!

Крофт подошла к Крошу. Дак присел рядом с Тимохиным:

— Слышал разговор?

— Только то, что говорил ты. Дрейк чем-то недоволен?

— Да. Он недоволен, что я передал тебе командование «Марсом» без его, генерала, на то высокого согласия.

— Ты вправе так поступать.

— Но не для Дрейка… Впрочем, все утряслось. После штурма я должен доложить генералу результаты операции.

— Понятное дело.

— И еще: сразу, как только я сброшу Дрейку доклад, он прилетит сюда.

— На метле? — улыбнулся Тимохин.

— На какой метле? — не поняв, переспросил Дак.

— Да это я так… В русских сказках Баба-яга в ступе с метлой летает.

— Ох уж ваши поговорки, пословицы, сказки… Какая еще баба?

— Считай, это Дрейк.

— А… Нет, не на метле, на транспортном вертолете. А с ним еще «Чинуки».

— Зачем? Неужели он задумал переброску группы в район второй операции воздушным путем? Это глупость. Да еще с привлечением нескольких вертолетов… Сюда и одному-то лететь нельзя — «духи» собьют из ваших же «Стингеров» к чертовой матери.

— Алекс, решения начальство не обсуждаются. Но никакой переброски отряда в новый район на «вертушках» не будет. Дрейк задумал провести отвлекающий маневр — имитацию эвакуации штурмового подразделения, которое разделает караван.

— Дело, конечно, хорошее, но Дрейк подвергает смертельной опасности пилотов.

— Не забывай, на одном из вертолетов летит он сам. Значит, какие-то меры против «Стингеров» будут приняты. И не спрашивай, какие. У тебя будет время задать вопросы самому Дрейку.

— Ты вот что, предупредил бы его, что у талибов полно неплохих следопытов, которые в состоянии найти следы нашего отхода.

— Все, связь с ним прекращена… Вот прибудет сюда — пусть ломает голову, как от кого и что скрывать. А у меня на него аллергия. Выпить бы сейчас… Как на это смотришь?

— Да можно было бы, если не выход на позиции.

— И что выход? До утра все выветрится.

— Вот именно, Джон, что до утра. А нам еще с подчиненными работать… Некрасиво получится.

— Ладно! Выпьем, как вернемся на базу. И не просто выпьем, а хорошо выпьем, по-русски.

— Согласен, — рассмеялся Тимохин, — если по-русски!

— Как это у вас говорится — в хлам?

— И в хлам, и в дугу, и в сиську… пардон, Луиза… по-всякому говорится; смысл же один — до потери пульса.

— Да, русский язык есть русский язык… Единственный в своем роде и неповторимый… Еще кофе?

— Нет, Джон, спецпрепараты. Сидеть на позициях придется долго и тихо, без оправки.

— Мы уже зависимы от этих препаратов стали.

— Вылечимся после войны.