Огненная печать

— В самом деле, дочка, что значит твое шутовство? — вмешался, наконец, папа. Я скрестила руки за спиной и, как адвокат самой себя, стала расхаживать по залу. Удивленное возмущение родителей лишь подогревало меня, потому что вот в этот миг я стала понимать, что способна мысленно влиять на окружающих, внушая им то, что мне надо. И таким образом, эту ситуацию я могла обернуть в свою пользу.

— Вы давно водили свою дочь к психиатру? — начал иронизировать Александр Иванович.

— Я сама психолог, — как будто оскорбилась мама, хотя это я подсказала ей. — И я вас попрошу. В нашем доме не принято грубить.

Папа был поражен, ведь его жена никогда так не говорила и всегда старалась улаживать конфликты прежде, чем они возникнут. А тут совсем иная ситуация: получалось, что мама сама нарывается на конфликт. Но она, споря с профессором, думала, что контролирует себя.

— Извините, Елена Владимировна, — тут же притих Александр Иванович, — но я, на самом деле, теряюсь…

— Продолжим, — сказала я, посмеиваясь так, как иногда, общаясь со своим пациентом, посмеивается мама. — Александр Иванович, почему вы решили, что я украла пластину с кургана, и браслет именно тот?

— Я, я… — попытался возразить он.

— Так вот, смотрите же, — спокойно сказала я, сняв свитер и показав украшения в целости и сохранности. — Уважаемый, Александр Иванович, вы уверены, что это ВСЕ вам не приснилось?

— Как?.. Приснилось?.. — растерялся профессор, словно школьник у доски.

— И правда! Все сон, а я сижу тут с вами, время теряю. Все, Ленусик, я побежал! У меня еще совещание в пять! — сообразил папа с моей помощью. Чудно, но этот театр, где я — невидимый режиссер, начинал все больше увлекать меня. Папа встал с кресла, на котором все это время сидел, и вышел из комнаты, но тут же, вернувшись, сказал:

— И еще. Ленусик, сделай, пожалуйста, сегодня на ужин овощной салат.

— Олежик, ведь ты его не любишь! — удивилась мама.

Кстати, уменьшительно-ласкательное обращение внушила им тоже я.

— Да?! А, ладно, — смеясь, махнул папа рукой, — все равно приготовь.

Несчастный Александр Иванович изо всех сил пытался осознать то, что происходило сейчас в этой комнате, и даже вспотел немного. Мне стало жаль его, лучше б он ушел и навсегда забыл о семействе Журавлевых, в особенности обо мне.

— Я вспомнил, что у меня еще много важной работы, — сказал он, направляясь к двери.

— Что, даже чаю не попьете?! — шутливо поинтересовалась мама.

— Нет. Благодарю. До свидания, — словно по пунктам, проговорил профессор.

— Александр Иванович, — остановила его я, и он, услышав мой голос, замер, — а зачем вы, собственно, приходили?

— Я?.. — оживился он и тут же рассмеялся. — А просто так!

Мама в недоумении пожала плечами и, когда профессор стремительно покинул нашу квартиру, негромко (но я расслышала) сказала:

— Шут какой-то…

— Что, мам? — нарочно переспросила я.

— Ничего, — растерянно улыбнулась она. — Ева, знаешь, ты сейчас похожа на колдунью.

— Почему? — удивилась я, потому что эти мысли принадлежали лично маме.

Она встала с дивана, видимо вспомнив о каких-то своих делах. Мама снова посмотрела на меня и, передразнивая Александра Ивановича, неожиданно ответила:

— А просто так!

* * *

Начинался новый круг моих мистических открытий. Но я еще не колдунья, я только учусь.

Как же странно и в то же время опасно мое состояние! Если я могу влиять на окружающую обстановку, то что из этого? Мне страшно даже подумать, насколько далеко все может зайти.

* * *

Вечером позвонил Красильников. По голосу я догадалась, что он чем-то крайне озабочен, но не решается говорить. Мы договорились о встрече на берегу нашей любимой реки.

— В чем дело, Антон? Говори как есть, — сразу потребовала я объяснений. Погода была на редкость прохладной, к тому же прошел дождь, и настроение мое не располагало к задушевным беседам.

— Мне нужна твоя помощь, — начал он. — Когда мы были в Астрахани…

— Антон, я помню все наши разговоры, лучше скажи, что я могу для тебя сделать, — без эмоций ответила я, потому что уже предчувствовала вопрос.

— Вот видишь! — воскликнул он. — Значит, можешь.

— Говори яснее.

— Все хорошо? — поинтересовался он. — Ты сегодня какая-то серьезная.

Еще чуть-чуть, и мне стало бы очень плохо. Мысленно я попросила его не приставать ко мне с расспросами о моем настроении, и он тут же переключился на ближайшую интересующую его тему. Хотя скорее всего он сам понял, что лучше не бередить моей серьезности.

— Так вот. У нас неприятности с пятьдесят третьей школой. Тамошние пацаны затеяли идиотскую разборку с нами. Наверное, парни отстают от жизни…

— Но как бы там ни было, это вопрос жизни и смерти, чести и бесчестия, — вздохнув, перечислила я возможные причины будущей разборки. — А кто зачинщик?

— Ты не представляешь! Юрка Гислер! — видимо все еще удивляясь, воскликнул Антон.

— Похоже, что он по-прежнему лелеет мечту стать самым крутым пацаном района, — с иронией сказала я.

— Не знаю, что он там лелеет, но завтра его будут бить, — таким же тоном ответил Красильников.

— Ты хочешь, чтобы я предсказала исход этой драки? — прямо спросила я.