Огненная дева

– Я был там, в комнатке у гаража; я сидел на старом рваном диване и играл в «Нинтендо», – объясняет Эррол. – Поэтому я все слышал. Я пришел с улицы, где мы играли в «съедобное-несъедобное», и на мне был костюм Бэтмена. Дядя Майлз явился в бешенстве, он кричал: «Это ты, ты – Человек-Цыпленок!» Я слышал, как он приказал моему отцу задрать рубашку, чтобы увидеть его спину. Тогда я долго гадал по этому поводу, но теперь понимаю. В книге дяди Майлза я прочитал, что случилось и как он выпустил стрелу в Человека-Цыпленка. В тот вечер в гараже он искал шрам, последнее доказательство того, что голос из аппарата сказал правду.

– Серьезно? – говорит Тео. – Машина на самом деле работала, и можно было говорить с мертвыми людьми?

– Да, она работала, – говорит Некко. – Но машины больше нет: Эррол уничтожил ее в день наводнения. Отец велел ему сделать это, потому что знал о приближении Ллойда.

Ллойд кивает.

– Меня не было в стране несколько лет, я изображал мертвеца, а когда я вернулся, то стал искать моего сына. Эта тупая корова Джудит сообщила мне, что Майлз и Лили воспитывают его. Моего сына. Представляете, что за скотство? Я ждал и наблюдал за домом. Как-то весной мой сын гулял по дороге у реки. Я подошел и поговорил с ним. Он сказал, что изобретение находится в мастерской; что аппарат, из которого Майлз слышал голос Элизабет, все еще стоит там под брезентом.

Некко смотрит на Эррола.

– Он вернулся из-за тебя. Ты стал причиной того, что произошло в тот день.

Эррол плачет, дрожа всем телом. Он свернулся в маленький клубок, как будто пытается исчезнуть.

– Прости, – шепчет Эррол. – Это я во всем виноват. В смерти папы. Ллойд вернулся ради мщения, а еще потому, что хотел получить этот проклятый аппарат.

– Зачем? – спрашивает Некко, повернувшись к Ллойду. – Почему он вам так нужен?

– Для того, чтобы я смог поговорить с ней, – тихо отвечает Ллойд. – С Элизабет. Сказать ей, как мне жаль, и попросить у нее прощения.

Глаза Некко пылают яростью.

– А ты собираешься попросить у нее прощения еще и за то, что убил Майлза, Лили и Гермеса? Я уверена, что она будет великодушна. – Некко пронзает его взглядом. – Но почему Гермес? Зачем ты убил его и оставил в живых меня?

– Мне было совсем ни к чему, чтобы твой паршивый рыцарь в сияющих доспехах болтался у меня под ногами.

Некко презрительно фыркает.

– Ну, и много пользы это тебе принесло? Теперь ты заполучил меня, но у меня нет того, что тебе нужно.

– Нет, есть. Это твой последний шанс. Для меня это тоже последний шанс, разве ты не понимаешь? – Ллойд выглядит отчаявшимся и едва ли не умоляет ее. – Все или ничего. Ты не оставляешь мне выбора.

Через приоткрытую дверь Тео видит тень на полу коридора. Игра света? Может, это из-за того, что огонь приближается к ним? Нет. Там кто-то есть.

Комната начинает наполняться дымом. Тео оглядывается по сторонам. Если коридор станет непроходимым, то единственным выходом остается окно у нее за спиной. Она размышляет о прыжке со второго этажа; это опасно, но переломать пару костей лучше, чем сгореть заживо.

– Я уже сказала Эрролу, что у меня нет никаких чертежей, – говорит Некко.

– Твой отец говорил, что есть. Он сказал Эрролу, что они будут храниться у тебя в надежном месте.

– Тогда он солгал. Или, может быть, тоже стукнулся головой о камень и потерял память. Я от него ничего не получала.

Ллойд начинает приближаться, покачивая канистру с бензином, пока не останавливается перед старой двуспальной кроватью. Ствол его пистолета направлен на Некко. Медленно, очень медленно Ллойд поднимает канистру над головой.

– Ты в этом уверена? – спрашивает он.

– У меня нет чертежей. Я не знаю, где они находятся. Что бы ты ни сделал, я ничего не знаю, – произносит Некко спокойно, ритмично, почти нараспев. – Ты никогда не получишь эту проклятую машину.

Он наклоняет канистру. Некко закрывает глаза и рот, пока бензин струится ей на голову, пропитывая парик и голубую замшевую куртку. Некко не вздрагивает. Не кричит. Когда канистра пустеет, Некко держит глаза закрытыми и произносит низким голосом:

– Вначале Великая Мать отложила яйцо, и оно стало нашим миром.

Эррол вскакивает со своего места у стены и перепрыгивает на другую сторону кровати, и Ллойд целится в него.

– Сядь! – ревет Ллойд. Эррол пятится к стене и опускается на корточки.

– Ты не можешь так поступить! – кричит Тео. – Она беременна!

Ллойд мешкает, глядя на Некко; эта новость явно выводит его из равновесия. Потом он делает глубокий вдох и подступает еще ближе.

– Спрашиваю последний раз, Эва, – говорит Ллойд, хотя в его голосе нет былой уверенности. – И помни, что ты отвечаешь не ради собственной жизни, а ради будущего ребенка. Где чертежи?

Некко не отвечает, но продолжает свой странный речитатив:

– Представьте яркий сияющий шар, вращающийся в пространстве…

Ллойд лезет в карман за зажигалкой.

– Огонь – это жизнь, – говорит Некко.