Перед тем как отправиться в составе одной из групп осматривать дома, Гир опустился рядом с чародеем на колено и, весьма грубо схватив его одной рукой за волосы и оттянув голову назад, положил вторую руку ему на лоб. Я, ожидая, что сейчас увижу что-то весьма интересное, тут же принялась изучать скульптурную композицию «Жрец и поверженный змей» с энергетической точки зрения.
Вначале мне показалось, что ничего не происходит. Это «ничего» длилось десяток ударов сердца, пока я не заметила, что бледно-зеленый покров чародея истончается, становится все более незаметным, а золото, окружающее Гира, приобретает изумрудный оттенок. Когда энергетическое поле вокруг бессознательного тела стало таким тонким, что едва-едва было заметно, храмовник остановился. Встав и брезгливо вытерев руки, Указующий посмотрел на меня.
– Необходимо отнести его в любой из пустующих домов и привязать так, чтобы он не мог по своей воле кого-то коснуться. Своих сил ему хватит ровно на то, чтобы дышать и отвечать на вопросы. – Помедлив, Гир покосился на Эмила, который все еще находился в моем облике, и снова вернулся взглядом ко мне. – Я редко так делаю. Но этот человек опасен.
Он что, оправдывается?
Я кивнула, сохраняя молчание. Гир, снова глянув исподлобья на Эмила, коротко выдохнул, подозвал двух храмовников и велел им и Безымянному найти веревку, крючья и обездвижить пленника, но не калечить прежде времени.
Оговорка храмовника мне совершенно не понравилась. Я четко решила для себя, что люди, последовавшие за мной, не будут никого пытать, и не собиралась поступаться своими принципами ни ради Альвина и его мести, ни ради кого-либо еще.
Да, возможно, это раньше был самый эффективный способ добраться до правды, но теперь у меня есть Жало и возможность почерпнуть знания практически из первых рук, так что в пытках надобность явно отпадает.
Тем более пополнить запас сил, хранящихся в оружии на черный день, никогда не будет лишним.
Отойдя в сторону, я наблюдала, как юркнувшие внутрь дома старосты воины выводят оттуда бывших пленников. Многие из них, судя по изможденному виду, успели почувствовать себя в качестве живых батареек для чародея, но достаточно быстро вернувшийся ко мне Эмил, уже принявший свой обычный вид, отвлек меня от разглядывания людей.
– И каково это – превращаться в кого-то? – Я не обнаружила рядом Альвина и потому с благодарностью приняла помощь храмовника в надевании доспеха, что он мне вернул.
– Было странно, неудобно и неловко. Особенно тяжело из мужчины становиться женщиной. Потом привык. Прошлый Безымянный был хорошим наставником, он обучил меня всему, что умел сам. Ну, почти всему. Говорят, что он мог становиться не только человеком, но и аль’шури[5], хоть я сам этого и не видел. – Эмил был на удивление словоохотлив и пребывал в самом благостном расположении духа. Я решила, что стоит этим воспользоваться, тем более что тема разговора была мне более чем интересна.
– А это так сложно? Ну, стать аль’шури. Они вроде бы ничем не отличаются от людей, если так посмотреть…
– Защитница, не хочу показаться грубым, но тех, кто занимался твоим образованием, надо показательно выпороть, – хохотнул Безымянный, а потом, подтянув ремни кирасы на боку, посмотрел мне в лицо. – Что, совсем ничего про них не знаешь?
– Ну, на самом деле выпороть тут надо только меня. Не сказать, что я раньше особо рвалась к знаниям… – Я сделала кислое выражение лица, всем своим видом показывая, как не одобряю свое прошлое поведение. – Немного о культуре, об Орлице, в известной мере о своей родословной. Ничего значимого, на самом деле.
– Думаю, что если ты сейчас увидишь кого-то из них, то сразу поймешь, в чем сложность, – бросив быстрый взгляд за мое плечо, Эмил насмешливо хмыкнул и продолжил: – Не знаю, почему они потеряли свои крылья, но Ато помнит, каким этот народ должен быть. Что ж, кажется, тебя ждут дела, не смею более тебя задерживать.
Коротко поклонившись, Эмил быстрым шагом пошел в ту же сторону, куда утащили плененного чародея, а я обернулась, увидев подходящего Альвина.
Не нужно было никакой магии, особенных способностей или даже банальной логики, чтобы понять, какие именно эмоции обуревают моего телохранителя. На его лице было крупными буквами написано раздражение, недоумение и ревность. Нет, не так. РЕВНОСТЬ.
Я сделала над собой усилие, чтобы не закатить глаза к небу. Это же такая великая честь – облачать в доспехи мое бренное тело. Просто удовольствие десять из десяти.
Альвин тем временем подошел совсем близко и, оценив мое выражение лица, замер рядом, не зная, как себя дальше вести.
– Как же мне это надоело. – Сам по себе сорвался в зимнее небо мой усталый вздох.
– Ваше высочество?.. – Оруженосец, окончательно растерявшись, подал голос, и это стало спусковым крючком. Я поняла, что больше просто не могу терпеть это ребячество, оголтелый эгоизм и полное пренебрежение к миссии, с которой мы тут находимся.