Огнем и мечом

– Он стал предателем только потому, что Ты заставила меня убить его отца! Если бы не та смерть, скольких бед можно было бы избежать!

– Суть веры, Эвелин, заключается в ее незыблемости. Жизнь не состоит из одних радостей, бабочек и прочей чепухи. Я поддерживала порядок на своих землях несколько сотен лет после Божественной войны. Мягко меняла погоду, чтобы урожай в некоторых регионах всходил дважды, а зимой не гибли от холода деревья. Отвечала на молитвы, являлась в храм чуть ли не по расписанию, исцеляя сирых и убогих. Но правда такова, что если ты – хорошее божество, то люди к этому привыкают. Привыкают, что можно просто попросить, и Я приду и все за них сделаю.

– Они отдавали свои жизни за Тебя. Их предки умирали во имя Тебя на Божественной войне!

– Они умирали за себя и за привычный образ жизни. За то, как им жилось до этой войны, в сытости, во благе. У Дракона иные порядки, слабые при них не выживают. А эти люди, Эвелин, слабы. Никто из них не пришел в Мой храм и не сказал: «Я стану героем, я буду бороться!» – Губы Светозарной искривились в презрительной усмешке, и Она, явно передразнивая кого-то, пропела: – «Защити нас, Светозарная! Ниспошли нам защитника, Пресветлая! Дай нам того, кто поведет нас…»

Божество замолчало, словно прислушиваясь к чему-то. Я, чуть подумав, села в цветы напротив нее.

– Овцы. Покорные, тупые овцы. Вот кто они. И жадные шакалы, которые будут норовить оторвать от Тебя кусочек для себя. Или просто пытаться использовать Тебя в своих целях. Но Ты должна быть сильнее всех. Показать зубы, да так, чтобы от одной мысли о Тебе их бросало в дрожь! Пусть Тобой пугают детей, и это будет страх, который овцы впитают с молоком матери. И тогда никто не посмеет предать Тебя. Использовать. Причинить Тебе боль.

В словах богини было что-то такое, что царапало душу, пробивая панцирь из обиды и гнева, которые я испытывала по отношению к Светозарной. То, что она говорила, казалось мне жестоким. И правильным.

– Почему Ты не отвечала мне? Скажи правду, не надо высокопарных слов о том, что я должна была справиться сама. Ты могла сказать бы мне это в лицо и продолжить наблюдать.

– Я была занята, – ответило божество, переводя взгляд с меня на кончики пальцев правой руки. – Считай, что я помогала в нашем общем деле там, где это было действительно нужно.

– А если бы я не справилась?

Светозарная подняла на меня взгляд.

– Значит, справился бы кто-то другой. Иногда даже от смерти защитника бывает польза…

У меня не хватило слов, чтобы выразить свое отношение к прозвучавшим словам. Богиня усмехнулась, повела плечами.

– Заноза, а чего ты ожидала? Что мы станем подругами? У нас с тобой договор обоюдовыгодный, между прочим. Что ты для Меня, что Я для тебя… Мы – лишь инструменты для достижения цели. И так сложилось, что для Моей цели инструмент должен быть тверже драконьих клыков. Я лишь подтолкнула тебя к процессу отвердевания, но дальше все зависит от тебя. На этом наши дружеские посиделки окончены. И да… – Богиня вдруг оказалась очень близко, нависнув надо мною. – Я прощаю тебе твои манеры сегодня лишь по одной причине. Ты потеряла того, кто был тебе очень близок, и ты к этому еще не привыкла. В следующий раз подобной снисходительности не жди. У нас есть договор, но у Меня есть гордость. И Я не советую тебе проверять, что для Меня окажется важнее.

Я даже не успела ничего ответить, как Светозарная просто исчезла, словно фантом.

Глубоко вздохнув, я легла на спину, смотря на обрамленное цветами небо, и медленно отправилась назад, в свое лежащее в постели тело.

Переход был настолько незаметным, а я была до того уставшей, что, кажется, уснула ровно в тот миг, как снова ощутила мягкость и вес одеяла.

Глава 17 О столовых приборах, разрушенных стенах и подписанных договорах

Утро принесло с собой странное ощущение моральной разбитости и отчаянно стучащего в двери Мило.

Завернувшись в одеяло, я прошлепала босыми ногами по противному холодному полу и, распахнув дверь, втянула опешившего лекаря внутрь комнаты, чтобы не создавал сквозняк.

– Принес? – без приветствия поинтересовалась я.

– А? – Храмовник еле-еле отвел взгляд от моих торчащих из-под одеяла коленей и запунцовел так, как это не делал Альвин в первые часы нашего знакомства.

Как это работает? Ты же меня врачевал, рану мне на боку шил. Мое голое пузо при каждом осмотре щупаешь, а теперь вот голые ноги от колена и ниже увидел, и все, хоть солому от ушей поджигай!

– Зелье принес? – еще раз спросила я, сев на кровать и уже завернувшись в одеяло, как в кокон.

– А, да, да. Принес. Вот. – Мило вытащил из поясной сумки небольшой флакон из темно-коричневого стекла и подал мне. – Тут двойная порция на всякий случай.

– Если вылить сразу все, не помрет?

– Нет, не помрет, но голова отключится совсем. В таком состоянии будет способен на все что угодно… Я на мышах проверял, результаты, мм… впечатляющие.