Огнем и броней

И работа закипела. Никто не делал скидки на ночь — надо было успеть до прихода «Карлсруэ». Пока еще никто не знает, что взбрело немцам в голову, но что идут они именно на Тринидад, весьма вероятно. После совета, когда Карпов ушел, Леонид переговорил с Матильдой.

— Ситуация серьезная, поэтому завтра же утром вместе с детьми и слугами перебирайтесь в старый дом. Он стоит достаточно далеко от берега и недоступен для обстрела с моря. Вас будут охранять, но на всякий случай возьми автомат. Вдруг немцы высадят несколько десантных групп и мы не сможем быстро перехватить всех.

— Так это тот самый корабль, из‑за которого вы оказались здесь?

— Да. И поверь мне, эти люди не будут церемониться. Мы все для них — дикие необразованные варвары, назначение которых — работать на своих немецких господ. Такое уже было в нашей истории. И я не допущу, чтобы она повторилась.

— Я тебе верю, Леонардо. Но без своего корабля они в военном отношении стоят немного. Не удивляйся, я ведь хорошо знаю в а ш у историю. И знаю, что корабли начала двадцатого века используют уголь в качестве топлива, который сейчас еще нигде не добывают. Знаю также, что на «Карлсруэ» есть котлы, способные работать на жидком топливе. И мы можем на этом сыграть.

— Каким образом?!

— Я уверена, что голландцы в Парамарибо в разговоре упомянули о том, что мы добываем «земляное масло», как тут называют нефть, и перегоняем ее в топливо для наших кораблей. Немцы сразу же ухватятся за эту информацию, так как нефтяные промыслы Тринидада — реальный шанс решить топливную проблему и надолго продлить активную жизнь «Карлсруэ», который может стать неубиваемым аргументом при проведении собственной политики. Пусть он не разовьет на двух нефтяных котлах полный ход, но узлов десять — двенадцать держать сможет, а по нынешним временам и это много. Поэтому вряд ли немцы нанесут главный удар на город. Так, если только для отвлечения внимания. Да и разрушать его нет смысла. Скорее всего, основной десант они высадят возле озера Питч — Лэйк, в южной части острова. Ведь если удастся захватить нефтепромыслы, то можно рассчитывать на практически неограниченные действия «Карлсруэ» в регионе Карибского моря. И если мы сделаем засаду возле нефтепромыслов, то уничтожим десант, его оружие попадет в наши руки, а на крейсере останется не так уж много людей.

— Я уже думал об этом. Но мало добыть нефть, надо ее еще доставить на борт крейсера, хотя бы в сыром виде. В любом случае, в районе нефтепромыслов немцев будут ждать. Но там мы сможем рассчитывать только на части морской пехоты, кавалерии и полевой артиллерии. БМП туда не пройдут. Нельзя их уводить далеко от города.

— А тебе очень нужен этот крейсер?

— Хотелось бы… Хороший кораблик. Тем более, ты сама сказала, что топливную проблему для него мы можем решить с помощью нефти Питч — Лэйк. А если постараться, то можно и остальные его котлы на жидкое топливо передалать.

— Я могу помочь тебе захватить крейсер.

— Ты?! Как?!

— Под любым предлогом попаду на борт и возьму под контроль командира, а он нейтрализует действия экипажа. Пока немцы разберутся, что в их хозяйстве не все ладно, наши солдаты успеют захватить верхнюю палубу и рубку.

— Нет, я никогда не пойду на такой риск. Черт с ним, с этим крейсером. Не удастся захватить — взорвем. Наши люди гораздо дороже, чем это железо.

— В этом я тоже могу помочь.

— Матильда, ты не перестаешь меня удивлять! Как?

— Думаю, что сразу немцы воевать не начнут. Они пока считают вас своими современниками и уверены в превосходстве в силах. Поэтому сначала пришлют парламентеров, чтобы разведать обстановку и выставить свои требования. Ведь зачем разрушать то, что можно захватить в целости и сохранности, если противник капитулирует? Во главе этих парламентеров обязательно будет офицер, который может беспрепятственно перемещаться по всем помещениям корабля, и который имеет право отдавать команды матросам. Вот я с этим офицером и поработаю. Загляну в душу, узнаю все, что творится на «Карлсруэ» и сделаю его нашим послушным орудием. В нужный момент времени он проникнет в помещение с боеприпасами и взорвет их. Через час, день, неделю, месяц, через сколько скажешь. Либо он будет ждать условной фразы, и только тогда начнет действовать. Причем ждать может неограниченно долго, хоть всю жизнь. Сказать эту фразу может любой человек в его присутствии, даже не понимая ее смысла. И после этого офицер сразу же постарается взорвать корабль.

— Ты страшный человек, Матильда… Ты и такое можешь?

— Могу. Я же тебе говорила, что могу заставить человека выполнить мою волю. Любую, вплоть до самоубийства. И за это нас люто ненавидит инквизиция, срывая зло на ни в чем неповинных людях, ложно обвиненных в колдовстве. Но подобных мне очень мало в мире. Мы разобщены и вынуждены бороться в одиночку за право жить так, как мы хотим. Теперь понимаешь, что я испытала, когда встретилась с вами, пришельцами из будущего? Там, где инквизиция и власть церкви стали историей?

— Да, понимаю.