Огнедева

Пришлось ему встать и идти приветствовать свекра сестры, Вышеслава Мирославича. Это был рослый мужчина лет сорока пяти, крупный, с заметно выпирающим из-под длинной, богато вышитой рубахи животом. Волосы у него были цвета грязной соломы, зачесанные назад и заправленные за уши, борода чуть темнее, нос толстый, а глаза цвета скорлупы недозрелого ореха. Держался Вышеслав всегда живо, приветливо, хотя добродушие его было мнимое, и порой он бывал так навязчив в своем дружелюбии, что его за глаза звали Прилипень. Вот и теперь он принялся многословно упрекать парня, что тот не зашел поклониться. Вольга каялся и отговаривался спешкой. Дескать, не посмел тревожить, а батюшка в Плескове заждался, нельзя его долее томить… О своих делах Вольга старался говорить поменьше, но по всему выходило, что о Дивляне словенский старейшина ничего не знает. О ней он ни разу не упомянул, даже намеком, напротив, послал за своей дочерью Остроладой, четвертой по старшинству, но старшей из тех трех, что оставались пока дома и были не замужем. Эту Остроладу Вольга видел уже неоднократно и особо смотреть на нее не стремился. Да ее и дома не оказалось: в Перынь, сказали, убежала. И пришлось Вольге идти за Вышеславом в его собственную избу, принимать там приветствия его жен и двух оставшихся младших дочерей, а потом подробно рассказывать о руси Игволода и варягах Одда Халейга, о сражениях и последующих событиях. Пока говорили о ратных делах, он приободрился, поскольку тут все служило к его чести. Но когда речь зашла о посольстве полян, Вольга посмурнел и замкнулся. А поведав о том, как возмутились ладожане при известии, что их Деву Альдогу отец задумал отправить в полянскую землю, он и вовсе сник.

— И решил Домагость с родом своим вместо Яромилы отдать другую дочь… среднюю… — пробурчал Вольга и умолк.

— Это какую же — Дивомилу? — тут же настырно спросила Буденевна, вторая из жен Вышеслава. — У Домагостя же три их всего осталось незамужних.

— Ее.

— Ту, что тебе обещали?

Вольга не ответил, в досаде не поднимая глаз.

— Было бы о чем грустить, сокол ты мой ясный! — Вышеслав потрепал его по плечу. — Мало ли девок на свете! Мои, вон, чем хуже? И родом знатны, и собой хороши, и учтивы, и всему обучены, рукодельницы! Любую отдам! Особенно Остряну — она и годами созрела, и приданое все заготовлено. Пусть отец сватает за тебя — тут же отдам. Этой осенью и свадьбу справим. Наша девица в Плескове княгиней станет, а ваша, глядишь, в Словенске! Тогда и Домагость со своими полянами нам не супротивник будет!

Вольга слушал, почти не вникая, и думал только об одном: как бы поскорее избавиться от Вышениного гостеприимства, взять того Полоза, за которым Любозвана кого-то послала, забрать Дивляну из леса и ехать с ней в Брускавину весь. Если и придет погоня из Ладоги, то Вышеслав им скажет, что беглецы отправились в Плесков. Пусть поищут там. А в Плесков можно хоть к зиме вернуться, хоть к новому лету. Особенно если тогда уже появится ребенок… или должен будет появиться, то и ладожские, и плесковские отцы не смогут больше сердиться и справят все обряды как надо.

Под нескончаемые речи Вышеслава Вольга ерзал от нетерпения, будто сидел на горячем. Любозвана, вместе с другими женщинами подавая на стол, шепнула ему, что Полоз уехал с утра за рыбой и еще не вернулся, так что спешить пока некуда. А потом прилетела, будто Встрешник, эта Остряна… Из Перыни, с новостями. Что жрица Добролюта нашла в лесу умирающую девушку, Тепляну, дочь Витонега ладожского, и что та Тепляна — Дева Ильмера, которую в Словенске ждали семь десятков лет!

Хоть Вольга и знал, что Дивляна бежала в одежде Тепляны и под ее именем, он не сразу сообразил, что речь идет о ней. Но Загор и Невер, пришедшие вслед за Остряной, тайком в нескольких словах рассказали ему о происшествии в лесу. С одной стороны, Вольга испытал облегчение при мысли, что его захворавшая невеста теперь в надежных руках и ее вылечат, а с другой, огласка была им как острый нож! Долго ли удастся выдавать ее за Тепляну здесь, где живут родичи Домагостя, где ее все видели всего год назад под настоящим именем?

— А только не Тепляна она вовсе никакая! — с торжеством заявила Остряна, едва все эти мысли успели молниями пронестись в Вольгиной голове. — Это — Дивомила, вторая Домагостева дочь! Я всех его дочерей на Прибыниной свадьбе видела и помню! Поди, батюшка, сам посмотри!

Вышеслав немедленно забыл обо всем прочем и, путаясь в длинной рубахе старейшины, чуть ли не бегом пустился к Перыни. Вольга с гулко бьющимся сердцем несся впереди, опережая его. В первые мгновения Вышеслав не догадался связать с ним неожиданное появление в Словенске Домагостевой дочери, но едва ли это надолго…

Однако ни подтвердить, ни опровергнуть слова Остряны поначалу не удалось. Сама Добролюта встретила знатных гостей в воротах святилища и решительно отказалась пропустить к девушке.