Оглянись в темноте

— Ты кого это нам привела, тетка Боран⁈ — раздался из зала грубый и хмельной голос какого-то посетителя.

— А ну пасть захлопни Глыг. Мастера я на кухню звала. Вот работу сделал, хочу угостить.

— Вот эта вот мелюзга и есть мастер? — раздался другой голос.

— Думай, что хочешь Тош, но дело свое Ард крепко знает. Все! Отвяньте от них, дайте поесть спокойно.

Подбежала подавальщица, которую звала хозяйка.

— В уголок их посади, Яска, да подай им рагу с кроликом, белого хлеба и кваса.

— Все сделаю, хозяйка, — пискнула подавальщица, перехватив руку Наи. — Пойдемте.

Она отвела нас в угол, справа от дверей трактира и усадила за маленький столик под ярким фонарем. Сама же помчалась на кухню.

Я буквально чувствовал, как на нас сейчас пялятся все посетители таверны. Такие как мы в подобных заведениях не бывают. Насколько я мог понять, наемники своим присутствием отвадили прочих обывателей от этого трактира. Но хозяйка, видимо, имеет немалый авторитет, коль так смело затыкает этих головорезов.

Через пару минут, нам принесли две огромные миски полные ароматного рагу, две больших кружки кваса и половину каравая белого хлеба, который в пекарне, стоил двадцать медных яр. Весь этот ужин обошелся бы нам, не меньше, чем в пятьдесят медяков. Непозволительная для нас роскошь. Вот я только никак не мог понять, почему хозяйка привела нас в зал, а не покормила где-нибудь на кухне.

Ная набросилась на еду, у бедной девчушки аж глаза заблестели. Соскучилась бедняжка по хорошей пище. Если ее мама была швеей, то, наверное, неплохо зарабатывала. Учитывая район и тот дом, в котором она раньше жила.

Нас никто не тревожил. Посетители перестали на нас пялиться, и мы спокойно поужинали. Наверное, хозяйка таверны за нами присматривала. Потому что, когда мы закончили, она сама подошла к столику.

— Вот молодцы, котятки, все съели. На дворе ночь уже, кем я буду если отпущу вас в такую пору. Давайте-ка за мной, сегодня здесь переночуете.

Госпожа Боран была женщиной очень властной и волевой. Держать таверну где собираются наемники, можно только с таким характером. Спорить с ней не имело смысла, тем более, что она права: на улице уже темно и шастать по городу, в это время, небезопасно.

Хозяйка выделила нам крохотную комнату, в которой, была только одна кровать. Но и это было счастье: я в этом новом мире, еще не разу, не спал на кровати с мягким тюфяком.

После сытного ужина нас немного разморило, и мы мгновенно завалились спать.

Рано утром, я как обычно растолкал Наю, мы привели себя в порядок и поспешили покинуть гостеприимный трактир.

Стараясь не шуметь, спустились со второго этажа где была комната и вышли в тот зал где ужинали вчера. Госпожа Боран уже была за стойкой, натирала белым полотенцем тарелки, тихо поучая какую-то девицу из обслуги.

Заметив нас, трактирщица, не спрашивая нашего мнения, усадила за стол в совершенно пустом зале. Кухарки вынесли нам по тарелке каши и по кружке молока. Сама хозяйка сказала, что пойдет на рынок вместе с нами.

Сейчас, когда в зале не было посетителей, я уже не видел вчерашней грубой тетки, которая затыкала наемников. В этот момент, она скорей напоминала заботливую и добрую тетушку у которой гостили племянники.

Плотно позавтракав, мы наконец отправились на рынок. Меня очень беспокоил тот факт, что у меня сейчас с собой довольно крупная сумма денег: вчерашняя выручка за полдня работы и щедрая плата от госпожи Боран. А если день будет удачный, то и сегодня что-то заработаю.

Но к счастью все обошлось. Мы спокойно провели весь день на рынке. Работы было достаточно, но усталости я не чувствовал. Ушли с рынка даже немного пораньше. Я сразу направился на ремесленную улицу, к кузнецу, заказать у него кухонные ножи уже более высокого качества и размера. Многие мои клиенты спрашивали хорошие кухонные и бытовые ножи. Вот я и решил заказать небольшую партию, чтобы со скидкой, без шлифовки и заточки. После осады города очень много хорошего оружия было безвозвратно испорчено и отдано мастеру на перековку, так что следовало воспользоваться моментом.

А через два дня случилось то, чего я опасался больше всего. Оружейник с ремесленной улицы, которому раньше носили ножи и инструмент на заточку, нажаловался главе гильдии на то, что я работаю, не выплачивая взносы и, вообще, не являюсь членом ремесленного цеха. Когда речь заходила о деньгах, то вопрос решался быстро. Уже к полудню на рынок явились цеховые деятели и в буквальном смысле вышвырнули меня оттуда. Никто из торговцев не вмешивался. Понимали, что оружейник был в своем праве. А перечить уважаемому члену правления цеха — себе дороже.