Офицер артиллерии

День 4 июля 1943 года командир гвардейского артиллерийского полка гвардии майор Ковтунов начал с поездки во второй эшелон. Здесь, километрах в пятнадцати от фронта, на большом лугу, изрезанном оврагами, был устроен полигон для стрельбы по танкам. Уже третьи сутки сюда выезжали артиллеристы полка, и Ковтунов каждый день бывал на полигоне, чтобы посмотреть, чему они научились. Стрельба на полигоне являлась заключительным экзаменом, которому предшествовала ежедневная учеба прямо в боевых порядках на огневых позициях. Она началась сразу же после того, как полк прибыл на Курскую дугу. Молодой командир полка поставил перед каждым огневым расчетом задачу: подготовить не менее двух запасных наводчиков и добиться меткости в стрельбе. Задача была не из легких. Надо было приложить немало труда, упорства и настойчивости, чтобы достичь цели. И Ковтунов был неутомим и требователен. Он не щадил ни себя, ни подчиненных.

«Загоняет нас новый командир полка», — передавал Ковтунову солдатские разговоры майор Михалев, ставший теперь заместителем командира полка по политчасти, и советовал: — Ты бы немного полегче, Георгий Никитич, что ли?

Но Ковтунов только хмурил брови, отмахивался:

— Ничего, сами потом благодарить будут. Больше пота на учениях — меньше крови в бою, сам ведь знаешь.

И действительно, упорный труд приносил свои плоды. В первые два дня, когда стреляли 1-й и 3-й дивизионы, больше половины расчетов получили отличные оценки.

Теперь оставался дивизион Лебеденко. Ковтунов подгонял шофера Камочкина, хотя тот ехал и так быстро. Стрельба должна была начаться в 6 часов утра, но было уже четверть седьмого. Ковтунов опаздывал и, поглядывая на часы, хмурился. «Конечно, без меня не начнут, — думал он, — но все же неприятно». В душе он ругал Камочкина: едва успели они выехать, как забарахлило зажигание и пришлось сделать остановку.

Подъезжая к полигону, Ковтунов прислушался. Что такое? Да, сомнений быть не могло: оттуда один за другим доносились частые выстрелы. Значит, все-таки открыл огонь Лебеденко.

«Виллис» стремительно подкатил к огневым позициям, резко затормозил. Ковтунов нарочито медленно вышел из машины, с твердым намерением сделать Лебеденко выговор. Хмурясь, он принял рапорт и сдержанно поздоровался с командиром дивизиона. Слова упрека уже готовы были сорваться с языка. Словно угадывая его настроение, Лебеденко пояснил:

— Начальник полигона поторопил, товарищ гвардии майор, тут после нас еще стрелять будут. Пришлось начать раньше.

Ковтунов молча кивнул головой, спросил, кто стреляет, и подошел поближе. У орудия, склонившись к панораме и быстро вращая обеими руками маховички горизонтальной и вертикальной наводки, стоял старший сержант Тогузов— старый знакомый еще по Сталинграду. На гимнастерке качался, поблескивая, орден Ленина. Ковтунов посмотрел вперед, в поле, где, прикрепленные к тросу, быстро двигались макеты танков. Один из них разлетелся в щепы. И тотчас же грянул второй выстрел, потом третий… Семь выстрелов — семь попаданий! Более чем отлично. «Здорово!»— восхищенно подумал Ковтунов.

Еще два расчета отстрелялись отлично, потом один — хорошо, и — снова отлично. Метко стреляли не только командиры орудий и штатные наводчики, но и заместители наводчиков из состава орудийных номеров.

Ковтунов повеселел. Было чему радоваться. Нелегкий солдатский труд, упорные ежедневные тренировки не прошли даром.

Когда стрельба закончилась и подвели итоги, оказалось, что дивизион Лебеденко выходит на первое место в полку.

Поблагодарив личный состав и еще раз крепко пожав руку Лебеденко, Ковтунов направился к машине. Ему еще нужно было в первый дивизион проверить, как пристреляны просматриваемые участки на стороне противника, быстро ли осуществляется вызов огня по запланированным целям. Его тянуло туда еще и потому, что это был его дивизион, которым он совсем недавно командовал. И не потому ли он уделял ему больше внимания, что хотел видеть свой бывший дивизион лучшим?

Три недели тому назад, когда дивизия прибыла на Курскую дугу, Ковтунова вызвал командующий артиллерией подполковник Николин.

— Вот что, — пристально глядя ему в глаза, сказал он, и Ковтунов почувствовал, что сейчас произойдет что-то очень важное. — Принимай-ка полк. Командир твой снова ложится в госпиталь. Доконает его этот ревматизм.

Доверие льстило Ковтунову и в то же время пугало: ведь полк — это три дивизиона, сотни людей. А главное — большие и сложные задачи. И кем командовать придется? Вчерашними товарищами. И хватит ли его запаса знаний?

— Ну, что молчите? — Николин был грубоват и прямолинеен. — Боитесь, что ли?

Ковтунов выложил ему свои сомнения.

— Обязаны справиться, вы же коммунист! А трудно будет — поможем.

И Ковтунов принял полк. Конечно, было нелегко. Если раньше он в основном управлял огнем батарей, то теперь должен был управлять, шутка сказать, тремя дивизионами; он больше сталкивался с тактикой, с основами организации общевойскового боя, сам вынужден был решать вопросы обеспечения флангов и стыков.