Офицер

– Так что именно со мною сейчас происходит? Я стал каким-то неполноценным, или что? В любой момент могу умереть? И поэтому до конца жизни буду вынужден принимать гору лекарств с утра до вечера?

Мои казавшиеся вполне справедливыми предположения вызвали неожиданную реакцию со стороны Пармара: он вдруг громко захохотал, да еще так жизнерадостно и заразительно, что мне самому захотелось присоединиться к его веселью.

– Что? В чем дело? – не удержавшись, я тоже начал смеяться. – Чего ржем-то хоть? Объясни?!

Устало облокотившись на стол, Рао, чуть ли не утирая слезы на глазах и продолжая негромко подхихикивать, произнес:

– Извини, просто твое заявление о лекарствах застало меня врасплох. Не ожидал услышать нечто подобное.

– Но ведь это логично. Цепочку моей ДНК попытались разорвать на части, ты сам сказал, что метаморфам это почти удалось, и последствия от их действий, судя по отсутствию имплантов, чрезвычайно тяжелые. И кстати, почему нейронная сеть все еще работает? Она ведь тоже состоит из нанитов, как и модули-импланты, разве нет?

– Да, но не совсем. Первичная трансформация, еще на стадии участия искусственно выведенных шестилапых хищников корпорации «Филора», сделала наниты совершенно другими. Они полностью срослись с мозгом, став его неотъемлемой частью. И говоря об этом, хочу заметить, что мы так и не смогли убрать гены чужих из твоего генокода. Мы остановили распад, приведя ДНК-структуру в стабильное состояние. В тебе также все еще остаются частички метаморфов. Плюс прибавились сингарийские гены.

Я неопределенно покрутил головой. Все эти научные штучки для меня оставались темным лесом.

– Ты поэтому начал ржать, как сумасшедший?

Пармар скрестил руки на груди, став очень серьезным.

– Необычное сочетание генома сделало тебя уникальным. С невероятно сложной клеточной структурой. Твои клетки постоянно обновляются, существуя в неком замкнутом цикле бесконечного воспроизведения. Полагаю, это наследство Древних, внедрившееся на очень глубоком уровне. Режим разрушения не затронул его, превратив тебя в фактически абсолютно бессмертное существо!

Последние слова прозвучали торжественно и пафосно, что мне не слишком понравилось.

– Хочешь сказать, у меня сохранилась бешеная регенерация? Это радует.

– Не совсем, – обломал меня Парма. – У метаморфов все-таки иная структура генов. Того абсолютного, моментального восстановления уже не будет. Хотя по результатам анализов этот показатель у тебя все равно намного выше нормы. Даже специально усовершенствованные моды не могут в этом с тобой тягаться. Поэтому можешь не волноваться – глотать горстями лекарства тебе уж точно не придется.

Тут Пармар не выдержал, снова хмыкнув.

– Ясно. А импланты, значит, можно будет ставить по новой? Каналы взаимодействия с нейронной сетью функционируют, как надо? Или что?

Сингариец успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Все нормально. Мы провели тесты, нейросеть работает нормально. Никаких дефектов не обнаружено. Развертка новых запрограммированных нанитов должна пройти по стандартному сценарию. В конце концов, они ведь воздействуют на ткани, а не на генетический код человека.

– Это хорошо, – сказал я.

– Да, несомненно. А пока давай-ка прогуляемся, что это мы сидим в лаборатории? Покажу тебе корабль. «Дайкранайр» на данный момент считается самым лучшим кораблем Сингарии.

– Я не против. А по дороге еще вопрос, если не возражаешь.

– Конечно.

Пармар подошел к дальней стене, входная створка беззвучно отъехала в сторону, показывая такой же белоснежный коридор, как и обстановка внутри помещения.

Забавно. Обычно на кораблях за пределами медотсеков редко встречается белый. А тут, похоже, все выполнено в таких цветах. Стерильностью так и веет. Прям садись и ешь, хоть с пола.

– О чем ты еще хотел спросить? – спросил Рао, когда мы вышли из комнаты с необычно большой медкапсулой, где мне посчастливилось очнуться.

Упругая поверхность под ногами приятно пружинила, делая походку веселой и легкой, тем самым поневоле настраивая на благодушный лад.

– Как так получилось, что метаморфы не смогли нейтрализовать действие токсина? Признаюсь, до самого конца у меня имелись сильные сомнения, что все получится. Ушедшие показали себя непревзойденными мастерами в сфере биологии. Почему они не смогли мгновенно синтезировать антидот?