Одолей меня

– Назира. – Едва узнаю свой голос, настолько он хриплый. – Я хочу тебя до смерти.

Кто-то барабанит в дверь.

– Брат, какого черта ты ушел? – вопит Иан. – Касл уже принес поесть, еще десять минут назад.

Резко поднимаюсь. Мышцы отзываются болью. У Назиры вырывается громкий смех, она быстро прикрывает ладошкой рот. Поздно.

– Эй… ты там? Кенджи?

– Сейчас приду! – отзываюсь.

Слышу, как Иан нерешительно топчется под дверью, потом шаги удаляются. Роняю голову на руки. Внезапно все снова обрушивается на меня. Еще несколько секунд назад Назира была для меня целым миром, желанной передышкой от всего: от войны, от смерти, от борьбы. Сейчас же в голове пусто. О чем я только думал!

Джульетта, наверное, уже мертва.

Вскакиваю на ноги. Натягиваю рубашку, старательно избегаю взгляда Назиры. Не могу заставить себя посмотреть на нее. Я совершенно не жалею, что поцеловал ее, – навалилось чувство вины, будто поступил неправильно. Как самовлюбленный эгоист.

– Прости, – бормочу я. – Не понимаю, что на меня нашло.

Назира натягивает ботинки. Смотрит удивленно.

– Ты о чем?

– То, что мы сейчас… – Тяжело вздыхаю. – Я не знаю. Я на секунду забыл, что мы должны делать. Джульетту где-то страшно пытают. Уорнер, скорее всего, мертв. Нам надо бежать отсюда, покинуть это место. Черт, столько всего случилось, а я… Где была моя голова? Прости.

Назира выпрямляется во весь рост. Смотрит рассерженно.

– Ты что, извиняешься передо мной? Прекрати!

– Ты права, извини. – Я морщусь. – Я имею в виду… Ты понимаешь, что я имею в виду. В любом случае, нам надо идти.

– Кенджи…

– Послушай, ты сказала, что не хочешь никаких серьезных отношений между нами, так? Не хочешь быть моей девушкой. Ты думаешь, что между нами… – Я повторил ее жест рукой, – ничего не может быть? Ладно, тогда… – Я глубоко вдыхаю, приглаживаю волосы. – Похоже, моей девушкой ты не будешь, да? Только несколько человек в моей жизни относились ко мне хорошо, и возможно, прямо сейчас моего лучшего друга убивает кучка психопатов. Мне надо быть там и что-то сделать.

– Я и не догадывалась, что вы с Уорнером так сблизились, – тихо отвечает Назира.

– Что? – Непонимающе хмурюсь и объясняю: – Нет, я говорю о Джульетте, то есть Элле.

Назира удивленно приподнимает брови.

– Как бы то ни было, извини. Что, только деловые отношения, так? Серьезных не хочешь ты, а легких – я. Хотя, если честно, не могу быть к тебе равнодушным, так что плохая идея.

– Ох!

– Правда? – Я всматриваюсь в Назиру с надеждой: может, я что-то не заметил, пропустил – что-то другое, а не это ледяное отчуждение в ее глазах. – Не ты ли сказала, что мы слишком разные? Что ты даже живешь не здесь?

Она отворачивается:

– Да.

– Или за последние тридцать секунд ты передумала? Будешь моей девушкой?

Назира смотрит в стену и отвечает:

– Нет.

Боль пронзает меня всего, сворачивается в груди.

– Тогда ладно, – киваю я. – Спасибо за честный ответ. Мне надо идти.

Она не смотрит на меня и со словами «Я тоже пойду» выходит из комнаты.

Джульетта

Уже час сижу на заднем сиденье полицейской машины. Я не в состоянии плакать. Не знаю, чего мне ждать, но знаю, что я сделала, и почти наверняка знаю, что будет дальше.

Я убила маленького мальчика.

Я не понимаю как. Почему так случилось. Я лишь уверена, что это была я, мои руки совершили это. Я сделала это. Я.

Гадаю, объявятся ли мои родители.

Вместо них возле окна вырастают трое мужчин в военной форме. Один из них рывком распахивает дверцу и наставляет на меня пистолет.

– Выходи, – лает он. – Выходи с поднятыми руками.

Сердце стучит изо всех сил, страх выносит меня из машины так стремительно, что я спотыкаюсь и коленкой со всего размаха впечатываюсь в землю. Можно не смотреть, и так ясно: коленка разбита в кровь, свежая рана уже саднит. Я до боли закусываю губу, загоняя слезы внутрь.

Никто не помогает мне встать.

Я бы сказала им, что мне только четырнадцать, что многого я не знаю, но кое-что понимаю. Видела передачи по телевизору. Мне не могут предъявлять обвинения как взрослому. Ко мне не должны так относиться.