Однокурсник президента

— Не слишком ли нарочито выглядит такое совпадение? — Евгений Иванович вынул из лежавшей на столе пачки сигарету, закурил. — Мне нужны факты, а не пусть даже самые проверенные сплетни. Мне необходим документ. Стенограмма, звуко-, видеозапись, хоть что-нибудь. Я не могу пойти в Кремль с одними предположениями. Мне нужны задокументированные факты. Достаньте мне их.

— Мы сделаем все возможное, — заверил полковник.

— Да уж, пожалуйста, сделайте. — Генерал не смог удержаться, чтобы не съехидничать. — И еще: изучив досье Саакашвили, я сделал вывод, что он не отважится на столь серьезный шаг без должного прикрытия своим действиям.

— По нашим сведениям, американский флот готовится к проведению совместных военно-морских учений с Турцией.

— Нет, — генерал нетерпеливо махнул рукой, — это, конечно, веский довод в пользу решимости грузинского президента, но это лишь поддержка, а не оправдание его действий. Одного стального кулака ему мало, этому боевому «ястребу» нужна поддержка мирового сообщества, а для этого ему потребуется алиби.

— Вы считаете, что возможна провокация? — не удержался от вопроса Решетников.

— Я не считаю — если представленная информация верна, то я в этом уверен. Из чего вытекает следующая задача для нашей резидентуры: где? когда? и в чем именно будет заключаться предстоящая провокация? Отдавая указания, подавайте это как несомненный факт. Требуйте назвать время, место и объект провокации, возможные способы и исполнителей.

— Сегодня же указания будут отданы, — заверил Решетников.

— Мне нужен результат. — Юрьев выпустил в потолок большой клуб дыма. — Можете идти, и поторопитесь, возможно, счет идет на часы.

— Я понял, товарищ генерал.

— Понял он, — ворчливо произнес Евгений Иванович, провожая взглядом полковника, и, когда за ним закрылась дверь, вытащил из ящика стола какую-то книгу, нацепил на нос очки и углубился в чтение. Глаза бегали по строчкам, но совершенно ничего не замечали — мысли генерала были далеко за пределами этой комнаты. Тягостное ощущение грядущих событий не покидало его.

Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ

— Маркитанов! — рявкнул майор Кузнецов — командир первой роты. Решив проверить, как идет чистка оружия у третьей группы роты, он заглянул за пустующие палатки и обнаружил едва ли не идеалистическую картину — разложив разобранные детали оружия на старые плащ-палатки, разведчики группы, развалившись на расстеленных на земле ковриках, мирно дрыхли. — Маркитанов! — Рев Кузнецова мощностью своих децибел свалил бы, наверное, с ног быка. Бойцы, моментально ожив, склонились над оружием, прапорщик Маркитанов — он же Димарик, он же заместитель командира третьей группы, лениво пошевелившись, открыл один глаз.

— Димарик, блин! — Кузнецов быстро приходил в состояние бешенства. — Что за лежбище котиков?

— Где? — Маркитанов открыл второй глаз и огляделся по сторонам. Все разведчики его группы усердно чистили оружие.

— Минус два боевых! — заявил ротный.

— За что? — искренне удивился сладко позевывающий Димарик.

— Что? — От охватившего возмущения у майора не хватило ответных слов. — Чистить!..ля, приду, проверю! Найду грязь, — Кузнецов непроизвольно шлепнул правым кулаком по ладони левой, — марш-бросок вам обеспечен!

Он хотел сказать еще что-то, но, взглянув в простецкое лицо Димарика, махнул рукой и, развернувшись, пошел прочь. Вскоре его фигура исчезла за пологом ротной палатки.

— Фишки, вести наблюдение! — скомандовал прапорщик и в очередной раз лениво зевнул. Сидевший рядом сержант Абакумов понимающе кивнул.

— Леонов, Федот — правый, левый фланги; Смагин — тыл, — в свою очередь скомандовал он, и названные по фамилиям бойцы расползлись в разные стороны. Когда они наконец-то расположились на определенных им местах, Димарик уже спал.

Через полтора часа в ПВД вернулся старший лейтенант Андрей Есин — командир третьей группы, ездивший в стоявший по соседству полк по вопросу взаимодействия с артиллеристами, и изрядно утомившее Димарика тяжкое бремя командования группой перешло на командирские плечи. Теперь Маркитанов мог отдыхать совершенно спокойно…

Но, как назло, сон больше не шел. Лицо Кати — горячо любимой Катеньки, — как только он закрывал глаза, становилось таким близким и одновременно недосягаемо далеким.

«Катя, Катюшенька», — бесконечно повторял он, мысленно пытаясь дотянуться до расплывающегося девичьего образа. Но тот раз за разом ускользал, оставляя расползающуюся в груди боль. Когда же душевная тоска стала нестерпимой, Димарик сел и, согнав с себя сонное оцепенение, взялся за чистку и без того уже вычищенного «калашникова».

Где-то вдалеке загрохотал гром. Есин, взглянув на наползающие со стороны гор тучи, подхватил за ремень собственный, давно отдраенный бойцами автомат и, выпрямившись, коротко скомандовал:

— Заканчиваем!

Зазвенел металл крышек ствольных коробок, заклацали затворные рамы, защелкали спускаемые курки. Предохранители замерли в положении «мира».