Однокрылый

«На да, как то так тебе и придется поступить, — явно с сарказмом ответила Марина, — отказа от собственной свободы в обществе Доречи дело такое. Абсолютно добровольное и накладывающее ответственность. Ну а так как ты уже… их всех — если бедняжки станут ненужными лично тебе — на них належится проклятье и они быстро помрут».

«А если… если, я верну им их свободу? Все будет окей?»

«Для тебя да, а их порешат, любящие родственнички. При этом очень негуманным способом. Но скорее всего они сами покончат с собой».

«Да, что за бред! Как так! Да что у них за… Слушай а меня то почему не спросили — нужно мне вообще все это или нет?»

«Понимаешь… секунду. Мне тут расстроенного кавалера успокоить надо, а то… Слушай я ему расскажу о твоем… казусе».

«Да говори…»

Прошло еще несколько минут. Катя промурлыкала что-то своей бабке, та ответила ей, и девушка очень серьезно посмотрела на меня.

— Ты о важно говорить, я не мешать! — с выдала она и разлеглась у меня на коленях.

— Я сказала ей, что ты телепатически общаешься с кем-то из бессмертных, — пояснила мне Матрона.

Я кивнул.

«Все. Гнев сменился на милость. Тебе выражают мужскую солидарность».

«Так ты не договорила…»

«Понимаешь ли. Твое мнение здесь никого не интересует. Ты мужчина, тебе подарили хорошие вещи. Если ты их выбросишь или сломаешь — отношение к тебе конечно в какой то мере ухудшится, но винить никто не будет. Если тебе не нужна хорошая вещь — это твое дело. Но ведь соседи могут подумать, что сам подарок был с браком…»

«Погоди, Марин. Как ты такое вообще можешь говорить. Ты же сама женщина!»

«Я — женщина. А они теперь вещь. Более того они сами о себе думают как о вещи».

«Не понимаю…»

«Наверное, тяжело так объяснить. Послушай — общество темных эльфов доречи чрезвычайно феминизировано…»

«Незаметно!»

«Помолчи! Наверное, за исключением других темных эльфов — дроу, доречи это самое феминизированное общество Ортена. Но есть проблема — у доречи рождается очень много девочек…»

«И?»

«Женщины доречи по натуре совей очень свободолюбивые и волевые создания. К тому же они необычайно преданны своей семье, своему Дому. Но их очень много, а потому, когда то давным-давно был разработан ритуал „самопожертвования“. Таким образом, женщина доречи проявляет перед своими родственниками максимум воли, чести, уважения и прочего, прочего. Она идет против себя и становится „вещью“, которой Дом может распоряжаться по своему усмотрению. Все ей гордятся, ведь ради своего Дома, она отдала самое ценное что у нее есть — свою свободу…»

«То есть это не магический ритуал?»

«Исключительно социальный».

«То есть вот сейчас, вот эта девочка, которая меня обнимает — может на самом деле ненавидеть меня всеми фибрами своей души?»

«Не может! — быстро написала Марина. — Не смей даже думать о подобном. Все эти семь девушек любят тебя на грани фанатизма. Да что уж там это и есть фанатики».

«Бред…»

«Уникальная культура!» — не согласилась со мной Марина.

«И что мне с ними делать? — вновь задал я волнующий меня вопрос. — В Дианейру как я понимаю, они со мной не полетят…»

«Полетят со мной, я дневным рейсом отправлюсь».

«Почему?» — задал я вполне логичный вопрос.

«Потому что самосвал… Говорю, что полетят со мной — значит так нужно!»

«Ну ладно…»

«Договорись, чтобы меня завтра ближе к полудню пропустили на территорию Сиреневой Совы».

«Ок».

«Тогда отбой…»

«Отбой».

И я договорился. Собственно стоило мне сообщить, что завтра за девушками прибудет моя коллега, как владычица Сиреневой Совы немедленно согласилась. А затем и вовсе выгнала Катюшу из комнаты, будить остальных девочек, сообщить им важные новости и отправить собирать вещи для дальнего путешествия.

— Магистр, могу я задать нескромный вопрос… — произнесла Матрона Вальцельца когда мы остались одни.

— Задавайте уж.

— Вы недовольны нашим подарком?

Встав с лежанки, я с удовольствием потянулся и, хрустнув костями, прошелся до столика, где так и остался стоять мой кубок с вином.

— Не то что бы я был недоволен, — обтекаемо, но честно ответил я, и видя как смурнеет лицо собеседницы поспешил добавить, — Поймите меня правильно. Я родился в далекой стране. Союзе Советских Социалистических Республик. Великой державе, которая после моего десятилетия распалась и я стал гражданином России.

— Да, Лэйло говорила мне, что вы из страны Холодных Роз, — кивнула Матрона.

Страна Холодных Роз. Поэтично, черт побери…

— Меня с девства учили, что рабство это зло. Что любое лишение человека свободы воли — есть рабство… А тот кто пользуется этим — еще хуже.

Я жестом остановил попытку Вальсельцы что-то сказать.

— Я привык видеть женщину как: подругу, сестру, жену, мать, дочь… но никак не подарок. И, тем не менее, я искренне благодарен Дому Сиреневой Совы за то, что он вручил в мои руки судьбы своих дочерей, — закончил я и глубоко поклонился Матроне.

Она склонила голову в ответ. Инцидент был исчерпан, а то, что я задумывал сделать со сломанной психикой подаренных мне девушек, расу доречи более не касалось. В конце концов, это они, не спросив меня, решили сделать мне такой вот подарок, а как я им распоряжусь — не их собачье дело.