Одноклеточный

– Кэн-сан! – крикнула Аоки. Но толстяк не услышал её. Тогда девушка соединилась через свой смарт с компом отца и влезла в его виртуальную среду, пустив туда внешнюю помеху. Изобретатель очнулся и поднял очки на лоб.

– Аоки-кун, – расплылся он в улыбке. – А это кто с тобой, дочка?

– Егор. Правда, странный? У него Леф-1 испорчен.

– Здорово. А вы чего такие грязные? Давайте-ка в баню, нечего моего робота смущать. – Точно, трилобит почуял в нас угрозу и уже «обнюхивал», мечтая всосать пыль со штанов и плащей. Я понял, что мне становится жарковато, и стянул суйкан. Пусть поелозит.

– Ты над чем работаешь, ямабуси? – Аоки присела рядом с оядзи и заглянула в экран его смарта. – У, формулы.

– Новый источник химический энергии! Смотри, растения впитывают углекислый газ и переводят его в углерод. Например, кукурузная ботва. Добавляем отходы бумажной фабрики и получаем глюкозу, а уже из неё…

– Бумажной! Да сколько её делают-то? – Господин Норико собрался горячо поспорить на эту тему, но Аоки не дала ему, вскочила и поцеловала в лоб. – Всё, мы в ротэмбуро пошли. Сатою домой не собиралась?

– Как же, – нахмурился толстяк и поглядел на меня. – А чем твой друг занимается? Он тоже гакусэй?

– Нет, я в зоопарке работаю, – сказал я. – Мне трудно учиться.

– Ну, тоже дело. Возьмите там бакусю в холодильнике, я сегодня только ящик заказал.

Мне понравился Аокин оядзи. Правда, мои родители занимались моим воспитанием намного плотнее, чем этот толстяк. Но ведь я всегда плохо соображал, внимания мне много требовалось. А у его дочери со смекалкой всё в порядке…

Я отобрал суйкан у робота и увидел, что плащ почти чистый. Аоки поманила трилобита, и тот радостно покатился за нами. Видимо, ползать во владениях Кэна он уже замучился.

– Сатою – твоя мать? – поинтересовался я.

– Нет, имоуто. Она на гейшу учится.

– Младшая сестра! Это здорово.

– А мать погибла, в аварию попала, когда мне семь лет было.

– Обидно…

– Симатта, я же исповедаться забыла!

Аоки опустила микрофон к губам, соединила смарт с дикастерием и пробормотала что-то вроде «Простите меня, боги, за неуважение к сложной технике!» Это хорошо, что она не стала вдаваться в детали преступления. А то законопослушные служители Будды тотчас сдали бы её полиции.

Тут коридор кончился огромной кухней. Никаких футонов тут уже не валялось, и перегородок не было – обычная комната с могучим холодильником у стены. В него можно было затолкать целую тонну заморозок. Но питаться тут, наверное, было бы не очень уютно. Сплошной жёлтый пластик вокруг. Всё-таки видно, когда старшей хозяйки нет в доме, вот и у меня такая же квартира. Правда, она раз в сто меньше. Аоки, понятно, нет никакого интереса возиться с мебелью и другими заморочками, а порядок роботы поддерживают.

– Раздевайся, что ли, – сказала девушка и стянула куртку, свитер и кожаные штаны, в коротких шортах и майке осталась.

Я добавил в кучу суйкан и чапсы, и трилобит с урчанием накинулся на грязную одежду. Только бы рекламное покрытие не содрал, и защитное тоже. Но робот был умный, действовал своими манипуляторами осторожно, будто китайскую вазу от пыли чистил.

– Так, где наше бакусю?

Она стала метать на стол упаковки с едой и жестяные банки. Чего тут только не было! Я даже не все слова понимал, хотя они обычной каной были написаны. Нет, не все – некоторые пакеты с нихонскими иероглифами были. Суси с летучей рыбой, жареный щукорылый угорь с имбирем, индийский плосколоб, морской судак… Это были очень дорогие заморозки, из престижного маркета – внутри них имелись цветовые датчики свежести. Само собой, все они сейчас были бесцветными. Гохан был свежайший.

– Остановись! – воззвал я, когда увидел бутылку с рыбной пастой камабоко. – Мы погибнем от обжорства!

– Ты прав, – опомнилась Аоки.

Тут она нахмурилась и ткнула пальцем в сиреневый датчик внутри упаковки. На её зов прикатилась кухарка и выслушала нагоняй, потом покорно взяла пачку с рыбой и опустила её в стальной бак рядом с мойкой. Это оказался источник электричества на пищевых отходах. Девушка гордо рассказала, как оядзи разработал его и получил со своей компанией штук десять патентов. Где-то на дне бака жила колония активных бактерий, и они всё подряд хищно разлагали.

Аоки озадачила готовкой робота-кухарку, мы взяли по банке пива и пошли в сэнто. Она прямо к дому примыкала, со стороны сада. Мне ещё не приходилось в частных банях бывать, и в общественные я никогда не совался, неохота народ пугать. Ещё в полицию сдали бы.

Но больше всего меня Аоки волновала, понятно. Неужели она не постесняется при мне раздеться? Всякие мысли про Генкиного детёныша из меня выветрились, словно их летний ураган смёл.

В мыльне густо пахло настоящим деревом. Наверное, тут в стенах распылители экстракта работали. Кроме двух плетёных кресел, здесь были ещё вентилятор на треножнике, напольные весы и высокий шкафчик с полотенцами, тюбиками и банками. На стене весели огромное зеркало и таблица с названиями непонятных веществ. Ещё там болезни тела и духа перечислялись. Их можно было банной химией лечить. Но все вещества мне сейчас экстази заменил.