Одноклассницы

«Мам, ты что, сдурела?» – возмущенно заорала Лера. Но едва ступила в прихожую, как ей на голову вновь обрушился удар. Труба от пылесоса со щеткой на конце, полая и легкая, вырубить Леру, конечно, была не способна, но зато запросто сковырнула со стены висевшее там зеркало. Оно сползло по стене громадной дождевой каплей, на мгновение задержалось вертикально, так что Лера успела выдохнуть: «Пронесло», шмякнулось плашмя на пол и разлетелось на осколки. Уворачиваясь от ударов пластиковой трубой, Лера пробежала босыми ногами по осколкам, нырнула в ванную комнату, заперлась и уже оттуда испуганно завопила: «Мам, ты чего? Совсем обалдела?» Испугали ее вовсе не удары невесомой палкой, а какая-то нечеловеческая отрешенность во взгляде матери. Словно это не она была вовсе, а посторонний, ко всему равнодушный человек. А главное, – мать не произнесла ни слова.

Из порезов на ногах понемногу сочилась кровь, оставляя неприглядные пятна на прорезиненном голубом коврике. Лера переминалась с ноги на ногу и прислушивалась к происходящему за дверью. Там было тихо. Девушка приоткрыла дверь и в щелочку обозрела прихожую. Матери видно не было. Но цепочка окровавленных следов вела в спальню. Она тоже порезала ноги об осколки зеркала. Лера на цыпочках двинулась в спальню. Мать с напряженным лицом стояла в дальнем углу, держа перед собой трубу от пылесоса со щеткой на конце.

«Снова потерялась,» – сообразила девушка. – «Сейчас очнется. Вот смеху то будет.»

Но минута шла за минутой, а мать никак не приходила в себя и стояла в углу с тем же испуганно-настороженным выражением лица. Надо было что-то делать и Лера шагнула вперед. В тот же миг мать истошно заверещала: «А, помогите! Убивают!» Лера опешила. Мать повторяла это раз за разом, размахивая своим оружием: «Не подходи! Полиция! Полиция! Помогите!» Потом, видимо сообразив, что в доме ее мало кто услышит, ринулась к окну и стала одергивать в сторону шторы, не переставая орать дуром. Оборванный тюль болтался на трех-четырех крючках к тому моменту, когда она добралась до окна и распахнула его настежь. Отбросив трубу от пылесоса, мать полезла на подоконник.

Растерявшаяся было Лера сообразила: «Да она же сейчас вывалится!» И бросилась к матери. Девушка накинула ей на голову прозрачную, но прочную штору, оборвав ее до конца, и ловко запутала ее вокруг тела, спеленав мать, точно гусеницу в коконе. Лера повалила мать на пол и села на нее сверху, стараясь связать концы шторы у нее за спиной. Оксана, в свою очередь, лягалась ногами и продолжала истошно верещать охрипшим голосом. Управившись, девушка вскочила и закрыла окно. Мать за это время успела привстать на колени. Лера вновь придавила ее к полу, потом быстро метнулась за телефоном и позвонила брату. Что делать дальше, она не представляла. Мать никогда не выпадала из реальности так надолго.

Звонок в дверь раздался минут через десять. Притихшая было мать начала вопить и брыкаться с новой силой. За дверью оказался вовсе не Димка.

«Здравствуйте, младший лейтенант Нюнин,» – представился ей короткостриженый, круглолицый молодой человек в форме, за спиной которого маячил второй полицейский. – «Вы хозяйка квартиры? От соседей поступил сигнал, что у вас тут шумно очень. Документики предъявите, пожалуйста.» Смотрел он при этом на ее окровавленные ступни, а прислушивался к звукам, раздающимся из спальни.

Лера растерялась и стояла столбом. Никогда раньше с полицией ей дел иметь не приходилось. И тут снизу по лестнице взбежал брат.

Марина. 62 года.

«Здравствуй, Лера. Это Марина Сергеевна. Как мама сегодня?»

Нельзя сказать, что Леру радовали ее звонки. Отвечала она порой раздраженно, но тем не менее трубку пока брала. В ее положении это было объяснимо. Марина не обижалась. Если у Оксаны был хороший день, то Лера давала ей телефон поболтать, если плохой, то отделывалась угрожающе-вежливой фразой «сейчас я не могу разговаривать». Марина все понимала и не надоедала звонками. Сегодня день был плохим. Возможно даже очень плохим.

«Послушайте,» – раздраженно выпалила девушка. – «Если вы так переживаете, то приходите и посидите с ней денек. Хватит названивать без толку. Господи, ну за что мне это наказание!»

«Тяжко сегодня?» – сочувственно спросила Маша после минутного молчания.

«Сегодня опять меня не узнала,» – всхлипнула Лера. – «Бегала от меня по квартире, верещала во весь голос, что я грабитель, чтобы не убивала ее. Швырялась в меня чем попало. Пришлось скорую вызывать. Представляете картину: она в ужасе носится по квартире, орет, вещами швыряется? А мы ее ловим, как дикого зверя, заваливаем и обкалываем чем-то. Еле успокоили. Сейчас сидит на кровати, качается, засыпает. Может сегодня хоть поспит спокойно.»

«А брат не помогает тебе?»

«Он оплачивает сиделку и на этом считает свою миссию выполненной. Остальное, мол, не мужское дело. Он не остается с ней по вечерам и в выходные.»

«Мне очень жаль, девочка. Но ты же понимаешь, что в этом нет ее вины?»