Одноклассники smerti

Десять лет назад. Надя

Чтобы отмазаться от дежурства по классу, выпускники придумывали миллион уловок и хитростей. Но иногда никакая смекалка с фантазией не помогала – и все-таки приходилось оставаться после уроков, драить полы и отдирать жвачку.

…В тот хмурый день ноября скорбная обязанность обрушилась на Надю. Она для приличия поворчала. Выслушала сочувствия подружек и Степки. И отправилась в подсобку за тряпками. На самом деле ничего ужасного. Все равно заняться нечем. Шагать домой смысла нет – там сегодня мамочка после ночного дежурства отсыпается. Ненароком разбудишь ее, сон перебьешь – разозлится, и все, мораль гарантирована, благо грехов за дочкой накопилось изрядно. Тройка по химии, похищение новой материнской помады, очередные, неудачно вывалившиеся из внутреннего кармана пальто сигареты…

Было бы куда интересней пересидеть мамино домашнее присутствие где-нибудь в симпатичном баре, но денег ноль, Степка тоже на мели. Можно, конечно, как твердит та же маман, отправиться в библиотеку – институт, тут она права, на носу, а подготовкой к нему Надя себя в последнее время не утруждает. Но корпеть после обязательных уроков над дополнительными учебниками – исключительная тоска. А когда за окном дождь и хмарь – тоскливо вдвойне. Сто процентов: не занятия получатся, а снотворное. Лучше уж, так и быть, по классу подежурить. Оттирать от светлого линолеума черные обувные полосы и то веселей, чем зубрить неправильные английские глаголы или бесконечно мусолить про лишнего человека Базарова.

Надя крепко перекусила в столовке свежими булочками и отправилась к завхозу. Вытребовала себе синий, почти чистый рабочий халат, самые целые резиновые перчатки и полбутылки пятновыводителя. Одноклассники, дурачки, когда им выпадает дежурить, пятна мыльной водой трут – сил и времени тратят в пять раз больше. Надя же (у нее всегда была склонность к ведению хозяйст ва, хотя в шестнадцать лет она этого и стеснялась) знала, что гораздо выгоднее заливать на пол пятновыводитель. Выждать пару минут – за это время чернота сходит сама. А потом без всяких усилий промыть чистой водой – и готово дело.

Начать уборку Митрофанова решила с задних рядов – там черных полос всегда больше, потому что мальчишки тусуются в своих грязных чоботах. Присела на корточки, аккуратно залила пятна. И в ожидании, пока химия подействует, там же, под столами, и пристроилась. А что, даже прикольно: в классе полумрак, за окном дождик наяривает, пол не холодный, и крышка парты – будто дополнительный домик. Не задремала, конечно, но расслабилась – минут на десять. А когда лениво открыла глаза, оказалось, что пятна даже и тряпкой протирать не нужно – сами исчезли. Вот классная получается уборка! Заливай себе средство и, пока оно действует, дремли!

Но перейти к следующим партам Надежда не успела – дверь кабинета вдруг хлопнула. Кого это принесло? Степка, что ли, неугомонный? Заскучал без нее домой идти? Или историк чего-то забыл, вернулся?

Ни того, ни другого видеть ей не хотелось. Точнее, не хотелось, чтоб они ее видели – встрепанную, в рабочем халате и резиновых перчатках до локтей. Затаиться под партой, и авось в осенней мгле они ее не заметят. Лишь бы свет в классе не стали зажигать.

– Включить, Лесенька, свет? Или мы посумерничаем? – услышала Надя голос историка.

Ух как! Он, оказывается, не один! А кто, интересно, сия Леся?

Надя осторожно высунула нос из-под парты и увидела тощую, будто скелет, девицу с огромным конским хвостом светлых волос. Девица на вид знакомая – кажется, учится в восьмом классе. Или в седьмом, Надежда, как и все выпускницы, на мелюзгу внимания не обращала.

– Как вам удобней, Иван Адамович! – прошепелявила малолетка.

– Мне просто кажется, что без света уютнее, – произнес он.

А девка, даром что соплячка, выдала:

– И еще… когда вечер… и сумрак… вы особенно красивый!

Вот это молодое поколение! Не теряется!

Историк тоже упрекнул ее:

– О чем ты только говоришь, Лесенька… Ну, милая, давай к делу. Твой реферат о Смутном времени, к сожалению, не выдерживает никакой критики.

– А чё ж там не так?! – расстроилась юная поганка.

– Сейчас объясню, – с достоинством откликнулся учитель.

И пошла нудятина про каких-то бояр, царевичей, Лжедмитрия, панов Заруцкого да Лисовского. Историк вошел в раж и, похоже, разглагольствовать намеревался долго.

Надя задумалась: чего теперь делать? Обнаруживать себя, вылезать уже неудобно, сразу надо было. Пятна – тоже не потрешь. Оставалось одно: привалиться спиной к ножке парты и задремать. Она ж сразу поняла: в такую погоду ученые факты – лучшее снотворное.

…А проснулась она от Лесиного писка:

– Ой, Иван Адамович! Зачем вы?..

Голосок звучал перепуганно, и Надя вновь выглянула из своего укрытия.

Оказалось, ничего страшного. Ну, сидят рядом, за одной партой. И подумаешь, историк ей руку на плечо положил. Он часто так делает – для лучшего, наверно, восприятия предмета. Чего орать-то? Руки у историка ухоженные, ногти аккуратные, из подмышек не пахнет. Пусть себе обнимает.

Иван Адамович, видно, тоже полагал, что ничего страшного. И притворился, будто испуганного вскрика своей ученицы не расслышал. Продолжает, рука на ее плече, разглагольствовать про давние боярские разборки. И юная Леся больше не вякает. Даже, Надя увидела, сама к учителю прильнула. Чуть ли не на плече у него лежит и млеет. Воображает, наверно, себя прекрасной Мариной Мнишек.

А историк, даже в стремительно сгущающемся мраке видно, не растерялся. Еще крепче к себе соплячку прижал и вроде как мимоходом ей грудь поглаживает. Ух ты, уже эротика пошла!.. Чего только не насмотришься, пока по классу дежуришь!

Надя краем уха и раньше слышала, как одноклассники болтали, будто у Ивана Адамовича к мелким девчонкам склонность. Не то что, конечно, он затаскивает их в подвал и насилует, однако тискает даже круче школьного физкультурника. Но она всегда считала, что народ гонит. Лично ее историк пальцем не тронул, а когда сама кокетничать пыталась, чтобы в году на пятерку по предмету вытянуть, он прямым текстом ей сказал:

– Этот номер, Митрофанова, не пройдет. Лучше даты как следует выучи.

Вот и осталась она с четверкой.

…А мелкой Лесе хвосты теперь явно не грозят. Тем более что ей и самой, похоже, тискаться было по кайфу. Кофточка вроде как сама расстегнулась, бюстгальтера под ней не оказалось… а Иван Адамович и рад. Колбасит ученице сиськи и, упрямый, все продолжает нести свою чушь про бояр и царевичей.

От необычного зрелища у Нади аж у самой теплая волна внизу живота поднялась, и она почти целиком из-под своей парты высунулась, чтобы ни кадра из нежданной порнухи не пропустить. Во картинка! Совсем черная в осеннем сумраке классная доска, на ее фоне обнаженная Лесина грудь белеет. А по ней – требовательно танцуют пальцы историка… Интересно, дальше они оба на парту заберутся ? И перейдут к самому главному ?

Но продолжения, к Надиному разочарованию, не случилось. Историк – похоже, неожиданно даже для своей ученицы – вдруг отстранился от нее и спокойно сказал:

– Что ж, Лесенька, давай на этом остановимся.

– Уже? – удивленно пискнула соплячка. – Но мы ведь еще не закончили?..

Ей «урок» историка явно пришелся по душе.

– Нет, милая. В другой раз, – твердо сказал Иван Адамович.

– Ну, хорошо… А когда?

В ее голосе звучала обида.

Надя тоже расстроилась. Они с девчонками однажды смотрели порнуху – в ней школьный учитель прямо в классе соблазнял учениц. В том фильме все было «по-серьезному», педагог довел дело до эффектного конца, с бурным оргазмом и стонами, но Митрофанову зрелище почти не впечатлило. Никакого сравнения с нынешним, куда более скромным «реалити-шоу». Она вон всего лишь зрительница, а и то вся в поту.

Но историк уже встал из-за парты. Как ни в чем не бывало подошел к своей кафедре, зашелестел страницами еженедельника:

– Мы сможем позаниматься… допустим, послезавтра. Приходи часика в четыре. Договорились?

– Да! – с готовностью выкрикнула юная развратница.

Запахнула свою кофтенку и дунула из класса прочь. Вскоре за ней, повздыхав о чем-то своем, двинул и Иван Адамович. А Надя так и осталась сидеть под партой. Но черные пятна больше не оттирала. А фантазировала, как они с историком в таком же полумраке тоже занимаются – но уже по куда более серьезной программе выпускного класса.

…И назавтра, когда на большой перемене они выскочили с Иришкой Ишутиной и Ленкой Коренковой покурить за школьный угол, Надя не удержалась, произнесла с придыханием:

– Девчонки! А что я вчера видела!

И рассказала, до чего прикольно прошло ее дежурство по классу.

– Я всегда знала, что наш Адамыч – педофил, – спокойно заявила Ленка.

– Он что, к тебе тоже?.. – уставились на нее одноклассницы.

– Вы бестолковые, – отрубила Коренкова. – Не поняли, что ли, какой ему типаж нравится? Чтоб обязательно дохлячка, вся из себя такая нежная, сюсю-пусю. И волосы светлые. И еще тихая, как мышь. А мы все не в его вкусе. Надька слишком булки любит. Ирка – пацанка и черненькая. А у меня, Адамыч сам сказал, воспитания никакого.

– Это в том смысле, что ты всем даешь? – захихикала Ирина.

– Не, не только в том, – не смутилась Коренкова. – Просто Адамыч меня один раз, еще в том году, тоже за сиську цапнул. А я ему говорю: «Ты чего, мужик, совсем охренел? Я ж на тебя в ментовку заявлю! А ты знаешь, что на зоне с педофилами делают?!» Он сразу и скис. Больше не трогает. Зато все время тройбаны вкатывает.

– Прямо так и сказала? – ужаснулась Надя.

– А чего мне его бояться? – презрительно дернула плечом Елена. Секунду подумала и добавила: – Он, правда, что-то блеять начал. Что, мол, случайно дотронулся и мне все показалось, в смысле, самой мозги лечить надо… Но я-то знаю!

– И что ты знаешь? – остро поинтересовалась Ирина.

– Да ты с луны, наверно, свалилась! – пожала плечами Ленка. И цинично хмыкнула: – Хоть на Сладкову посмотри! Дубина дубиной, ни своего мнения, ни широты мысли, а у нее у одной из всего класса пятерка.

Сладковой звали классную отличницу, зануду и гордость школы. Надя, Ирина и Лена ее дружно недолюбливали.

– Ты думаешь? – ахнула Надя. Затянулась своей сигареткой и задумчиво произнесла: – А ведь насчет типажа… очень похоже. Что эта Леся вчерашняя, что наша Сладкова… Обе тощие. Белые. Тихие. Но обе – сисястые.

– Прикол! Ну, прикол! – снова затянулась дымом Надя.

А Ирина вдруг тихо произнесла:

– Слушайте, девки… У меня такая идея! На миллион баксов – это как минимум!