Одноклассники smerti

Наши дни. Надя

– Ира… Я все равно никогда не поверю, – Надя умоляюще прижала руки к груди. – Ты боялась, что мы проболтаемся? Что Милюков-старший от нас об этом узнает?! И убивала, только чтоб сохранить свою тайну?!

Ирина усмехнулась:

– А что тебя удивляет, Митрофанова? Я в бизнесе уже почти десять лет. Давно поняла, что именно информация – дороже всего.

– Нет. – Надя бессильно откинулась на диване. – Пусть я полная дура. Наивная идиотка… Но ты все врешь. Ты не такая.

– Ох уж мне эти наивные, сентиментальные библиотекарши… – вздохнула Ишутина. И вполне миролюбиво предложила: – Налить тебе еще кофе?

– Если ты меня собираешься убивать – тогда не надо, – отрезала Митрофанова.

Ирина лишь улыбнулась. Молча плеснула из кофейника в Надину чашку. И задумчиво произнесла:

– Хотя, на самом деле, ты права. Мне бы сроду в голову не пришло, что из-за той давней истории на такие меры пойти придется. Я ведь вам доверяла. Всем троим.

– Лично я всегда о твоем сыне молчала. И молчу, – твердо произнесла Надя.

– Может быть, – устало усмехнулась Ирина. – Может быть, ты и молчала. Хотя своему кобелю-то точно рассказала…

Она внимательно взглянула на подругу.

– Я клянусь тебе! Нет! – горячо заговорила Надежда.

Однако Ирина лишь отмахнулась. И сказала:

– А уж Ленка… Ты ведь видела ее на встрече выпускников. Видела, какой она стала…

– Помню. Грустное зрелище, – согласилась Надежда.

– В том-то и дело, что не просто грустное, – гневно возразила Ишутина. – Коренкова полностью деградировала. Это не человек – слизь. Ничтожество. Полный ноль.

– Быть нолем – личное право каждого, – пожала плечами Митрофанова.

– Не согласна, – усмехнулась Ирина. – Если ты ноль – сиди и не рыпайся. Знай свое место. А Ленка наша вразнос пошла… Короче, слушай. Все на той встрече выпускников и случилось. Ты с нее раньше ушла, сказала, тебе завтра на работу в первую смену. А мы еще долго сидели, часов, наверно, до трех. Ленка – водка-то у нее кончилась, а за новой бутылкой Степан идти отказался – почти протрезвела. И то ли просветление у нее наступило, то ли меня на ностальгию по школьным годам пробило, но так мы с ней хорошо посидели! Трепались и остановиться не могли. Даже Степке – и тому надоело, он ушел. А мы болтали обо всем на свете. Ржали, как Сладкову удалось подколоть. Прикалывались. – Ирина вздохнула. – И я – дура, идиотка, клуша – посчитала ее за подружку. Думаю: все последние годы я ведь сама по себе, поговорить абсолютно не с кем, а хочется же поделиться! Поплакаться!.. Ну и рассказала ей, как самого Тимку Милюкова удалось подцепить. Как сложно его охомутать было. И что замуж за него собираюсь. Ленка, мне казалось, так за меня порадовалась! – Лицо Ишутиной закаменело. – А на следующий день вдруг звонит мне на мобильный. Говорит, что срочное дело. Выдергивает меня с важной встречи. Я еще, наивная, испугалась: вдруг случилось что, вдруг помочь надо?! А Ленка ехидненько так заявляет, что да, случилось. Только не у нее, а у меня. И говорит, что все расскажет про давнюю идиотскую историю со Степкой и с его Камасутрой. Про то, что у меня после той оргии сын родился. И что я его от всех скрываю. Да не самому Тимке расскажет, а его отцу. Лихо подруженька решила?

– Она чего… совсем больная? – пробормотала Надежда.

– Скорей не больная, а хитрая, расчетливая, подлая тварь, – отрезала Ишутина. – Потому что ее предложение звучало вполне конкретно: я даю ей пятьсот тысяч долларов – и она обо всем молчит.

– Господи, зачем?! – простонала Надежда.

Она, наивная библиотекарша, имела в виду: разве можно, хоть и в обмен на немалые тысячи, предавать старую дружбу? Однако Ира, бизнесвумен, истолковала ее восклицание по-своему.

– Зачем столько денег? Сказала, что хочет в какую-то суперклинику лечь. В Швейцарии. Полностью мозги прочистить, с алкоголем напрочь завязать. А потом опять попробовать с музыкой. С чистого листа жизнь начать. Чушь на самом деле полная, – отмахнулась Ишутина. – Если уж человек алкоголик – вылечить его невозможно… Ну и что мне оставалось делать? – Она с вызовом взглянула на Надежду.

Та потрясенно молчала, и собеседница, бледная от волнения, продолжала:

– Платить, сама понимаешь, это не выход. Заплатила раз – кабала на всю жизнь. Ленка – она такая, не отвязалась бы. Или Тимкиному папашке во всем признаваться?! Сына – которому уже девять лет – предъявлять? Да он бы меня тут же как паршивого котенка вышвырнул! И это после того, как я долбаную семейку больше года обхаживала! Задницы им лизала, унижалась по-всякому!

Она залпом допила свой кофе. Тот все еще был горячим – Ирина явно обожглась, захлебнулась, на глазах выступили слезы. Но героическая женщина даже не охнула.

– И тогда ты решила ее убить, – спокойно констатировала Надежда.

– А что мне еще оставалось? – пожала плечами подруга. – Я ей позвонила. Сказала, что все обдумала и согласна. Спросила, когда можно прийти – обсудить, каким образом ей деньги передавать, сумма-то немалая. Она, дура, явно обрадовалась и ничего не заподозрила. Прямо, говорит, сегодня и приходи – Степки как раз не будет, он куда-то по делам отчаливает. Ну, – Ирина усмехнулась, – я и отправилась. А по пути тормознула у магазина. Купила ей сидюшник и диск с ее любимой «Колыбельной». Специально, чтобы мозги запудрить. Пусть сразу увидит: старая подружка к ней с добром, с подарком… Ну а веревку и покупать не надо было, – Ишутина снова хмыкнула, – дома у меня нашлась. Сама видишь: хозяйство большое, все необходимое есть…

Надя в ужасе смотрела на Иру. А та спокойно продолжала:

– Знаешь… Я боялась, что в последний момент не смогу. Рука дрогнет, или жалость взыграет, или просто перетрушу. Но нет. Даже близко ничего подобного не было. Сердце даже не ворохнулось – хотя она и хрипела, и ногтями себя царапала… Уничтожила тварь и ни на секунду об этом не пожалела. Волноваться стала потом – когда поняла, сколько наделала глупостей. Я ведь к ее дому на своей машине поехала! И припарковалась в соседнем дворе. И кто угодно мог видеть, как я в Ленкину квартиру звоню. И алиби никакого у меня, разумеется, не было… Ну, я и решила тогда: надо подстраховаться. А что есть лучшая страховка? Правильно. На себя саму покушение организовать. И, по-моему, получилось правдоподобно! – Она весело взглянула на Митрофанову.

– Вполне, – сухо согласилась Надежда. – По крайней мере, я за тебя и вправду переживала. А кто он, тот мужик, что в тебя стрелял?

– Ох, ну откуда я знаю – кто? – фыркнула Ишутина. – Называть себя просил Никоном, но ты ведь понимаешь – это ничего не значит. Как на него выйти, мне давно рассказали, с полгода назад. Тогда как раз проблемы возникли с одним из заказчиков. Я боялась, что мирным путем их не урегулирую, вот и попросила, чтоб посоветовали толкового исполнителя . На всякий случай. Та рабочая проблема, к счастью, без помощи киллера разрешилась, а координаты остались. И, как видишь, пригодились. Кстати, – она снова улыбнулась, – за покушение на меня он по полному тарифу взял. Как за полноценное убийство – сказал, что разницы нет. Но все равно: получилось куда дешевле, чем если б я Ленке те пол-лимона баксов отсыпала.

– Значит, того маляра звали Никон… – задумчиво произнесла Митрофанова.

– Маляра?

– Ну, я ведь рассказывала тебе… Пришла с работы. В подъезде жутко воняет краской. И мужик в бандане и в темных очках малюет стену как раз возле моей квартиры. Оказалось, он специально вонь разводил – чтобы я запаха газа не почувствовала. Из труб, что он перепилил…

– А, вот он как! – абсолютно не смутилась Ирина. – Ну я про детали не в курсе. Я в них не вникала. Сказала только, что с тобой нужно не покушение, а несчастный случай. А всю операцию Никон сам разрабатывал.