Одноклассники smerti

— Да все в целом нормально, — успокоила его Надя. — Но контузия, сам понимаешь, за три дня не проходит… — И обратилась к Ивасюхину: — Степ, да ты не стой столбом, садись. — Она приветливо улыбнулась: — Значит, менты разобрались? Выпустили тебя?

— Надя, да разве обо мне сейчас речь? — смущенно пробормотал Степан. И, сводя на нет все ее усилия по нейтрализации напряженности, горячо добавил: — Я как из лифта вышел, как увидел, что из твоей квартиры обломки вытаскивают, у меня внутри аж все рухнуло. Как раз осколки сервиза выносили, твоего любимого, и стол кухонный, я его тоже вспомнил, и дверь входная, увидел, обгорела. Я так испугался, что даже к себе не зашел. Сразу в твою квартиру — узнавать, что случилось. Не дай, думаю, бог…

— Заботливые у тебя одноклассники, — едко прокомментировал Полуянов.

— Я знаю, — холодно отрезала Надежда. И вновь обратилась к Степану: — А я ведь с самого начала знала, что ты не виноват. Еще когда меня понятой в Ленкину квартиру позвали. И я слышала, как менты во всем тебя обвиняют.

Дима хмыкнул и отвернулся.

— А уж когда на Ирку покушение случилось… — хладнокровно продолжала Надя, — и в моей квартире газ взорвался, я только и ждала, когда тебя наконец отпустят. Тяжело тебе было в тюрьме?

— Ладно, Надь, все нормально… — совсем уж смутился Степан.

А Дима — о, какой редкий и радостный для нее жест! — гневно закусил нижнюю губу.

И Митрофанова, чтоб окончательно добить журналиста, широко улыбнулась Степану:

— Кстати, ты отлично выглядишь. Возмужал, такая суровая складка между бровями появилась…

Чего б не сказать комплимент? Степке — приятно, а Полуянов — пусть себе бесится.

Надя и сама не знала, зачем вдруг стала дразнить гражданского мужа. Может, потому, что тот в последние дни был слишком хорошим ? Идеальный на сто процентов мужчина? И она решила показать, что тоже хороша, не обделена вниманием даже на больничной койке? Или пусть это и дела давно минувших дней, а к Степану — несчастному, небритому, неуспешному — у нее все равно сохранились теплые чувства? Или же просто взял верх извечный женский инстинкт — обязательно стравить двух поклонников? А в том, что Степан хотя и жил с Ленкой, и встречались они как соседи, случайно, все равно остался ее поклонником, Надежда не сомневалась.

Как бы то ни было, напряжение в маленькой белой палате достигло наивысшей точки. И тогда Надя тихо попросила:

— Степа, Дима! Давайте, пожалуйста, успокоимся. А то у меня от вас голова еще больше разболелась. И давление, кажется, поднялось.

— А я спокоен, — сквозь зубы произнес Полуянов. И процитировал: — Как пульс покойника.

Степка же затравленно взглянул на журналиста и пробормотал:

— Слушай, Надь… Я, наверно, пойду…

— Нет. Подожди, — властно велела она.

Во-первых, лавров победителя Полуянов пока не заслужил. А во-вторых… И она обернулась к Степану:

— Вот ты мне скажи. Вопрос, предупреждаю сразу, неожиданный. Как ты считаешь… Людка Сладкова — она на убийство способна?

Брови Степана изумленно взметнулись вверх.

— Ты только не спеши отвечать, — попросила Надежда. — Сначала все взвесь. Вспомни.

— Людка? Зануда Людка?.. – с неприкрытым сомнением протянул Ивасюхин. — Наше пугало?

— А ты посмотри, какую она записку Иришке Ишутиной прислала. — Надежда протянула Степану листок с отпечатанной фразой и пояснила: — Вчера по электронной почте пришло.

— «Судьба свое возьмет», — вслух через плечо Степана прочитал Полуянов. И удивленно воззрился на Митрофанову: — Что еще за бред?

Надя не ответила — она напряженно вглядывалась в лицо Ивасюхина.

Тот слабо улыбнулся. Повторил:

— Судьба, значит, свое возьмет. — Хмыкнул: — Помню. Людкина фразочка. Эк ее задело… Десять лет прошло, а все никак не успокоится…

— Может, это она нам мстит? — горячо выкрикнула Надя.

— А за что ей нам мстить?

— За то, что у нас все хорошо. А у нее, круглой отличницы, жизнь не задалась.

— Да ладно тебе. Будто у нас какие-то карьеры ослепительные… — буркнул Степан. — Если только у Ирки…

«К тому же и письмо одной ей пришло», — мелькнуло у Нади.

Но Степа тем временем сказал:

— Хотя… Если вспомнить, как мы со Сладковой на этой встрече обошлись… Я б, может, тоже психанул. Не знаю, как насчет убивать, но морду б набил — это точно.

— Так-так, — мгновенно насторожился Полуянов. — С этого места поподробней.

— Ну… встреча выпускников у нас недавно была, — неохотно пояснила Надежда. — Я тебе говорила… Людка Сладкова… мы с ней и в школе не ладили, а тут она еще противней стала. На нее, понимаешь ли, огромное наследство свалилось. Вот и начала она, блин, выпендриваться. А мы ее, ну, со Степой, Леной и Иркой, по старой памяти опустили …

— Да, Митрофанова, — покачал головой Полуянов. — Твои лингвистические способности меня шокируют.

— А что такое? — вскинулась Надя.

— Я думал, ты и слова такого не знаешь — «опускать». — И устало попросил: — Ладно, проехали с филологией. Излагай факты.

Людмила

Психологи, а позднее и психиатры неоднократно пытались ее убедить: одноклассники не виноваты. Корень проблемы — в ней самой.