Одно лето

— Скоро будет нужный съезд с трассы. — Шейд поднял карту и аккуратно сложил ее.

Брайан перестроилась в другой ряд, немного притормозила и свернула.

Думая о Кентукки, Брайан вспомнила лошадей. Это привело их в Луисвилль на ипподром Черчилль-Даунс. Дерби уже закончилось, но скачки шли вовсю, на них собирались толпы народу. Если бы фотограф захотел включить в фоторепортаж о лете кадры с людьми, делающими ставки и следящими за забегами скакунов, он не мог бы найти места лучше Черчилль-Даунса.

Как только Брайан увидела ипподром, сразу же наметила себе дюжину точек для съемки. В Черчилль-Даунсе была похожая на собор крытая арена со сводчатой крышей; рядом аккуратные белые здания, своей элегантностью нейтрализовавшие атмосферу безумия, которая царила повсюду. В центре располагался трек — длинный овал, весь залитый грязью. Вокруг него возвышались трибуны. Брайан немного побродила по ним. Хотелось понять, кто приходил на ипподром (да и на все остальные ипподромы страны), чтобы выбросить два доллара, а то и две сотни, ради забега, который продлится всего несколько минут. И она снова увидела, что все зрители разные.

Один мужчина, в потной футболке, обветренной рукой заполнял талон тотализатора, другой, в элегантных брюках-слаксах, попивал какой-то холодный коктейль. Женщины в очень дорогих платьях рассматривали трек в бинокль, семьи пытались приобщить своих детей к спорту королей. На плече у мужчины в серой шляпе сидел мальчуган и заливисто смеялся. Руки отца были полностью покрыты татуировками.

Шейд и Брайан были на бейсбольных и теннисных матчах, видели дрег… Их, казалось, объединял только спорт, уже давно ставший бизнесом. Вот такой интересный аспект человеческой культуры. Но людям по-прежнему хочется удивляться и соревноваться, и они держатся за разного рода состязания.

Прислонившись к ограждению, какой-то мужчина наблюдал за жокеями с таким лицом, будто от исхода заезда зависела вся его дальнейшая жизнь. Брайан сфотографировала его в профиль.

Потом, оглядевшись, увидела женщину в бледно-розовом платье и летней шляпке, та наблюдала за гонкой спокойно и отрешенно. Так императрица могла бы смотреть на выступления в Колизее. Брайан сняла даму в окружении ревущей толпы, которая криком подгоняла бегущих лошадей.

Шейд, примостившись на заборе, снимал бегущих по треку лошадей в разных позах, в том числе в последнем прыжке перед финишной чертой. Еще до забега Колби сфотографировал доску с номерами участников и числами, обозначавшими вероятность выигрыша (от соблазнительных цифр рябило в глазах), и теперь ждал, когда вывесят результаты, чтобы снять стенд еще раз.

В самом разгаре скачек Шейд увидел Брайан. Повесив камеру на плечо и сжимая в руке талончик, она стояла возле кассы, где принимали двухдолларовые ставки.

— У тебя совсем нет силы воли? — спросил Шейд.

— Нет. — Брайан нашла торговый автомат и предложила Шейду шоколадку, которая уже начала таять от жары. — К тому же в следующем забеге участвует конь по кличке Мейд-ин-Шейд. — Шейд поднял брови. — Ну, как я могла устоять?

Колби хотелось сказать ей, что она глупышка, но очень милая. Вместо этого он стянул с ее носа очки, чтобы видеть глаза, и спросил:

— Какой у него номер?

— Седьмой.

Посмотрев на доску, где были указаны шансы на выигрыш, покачал головой:

— Тридцать пять к одному. Ты все равно поставишь?

— Да.

— Тогда попрощайся со своими двумя баксами, спец!

— А может, я выиграю семьдесят? — Брайан поправила очки. — Тогда смогу угостить тебя ужином. Если и не выиграю, — пока она говорила, лошадей провели на старт, — ничего страшного, у меня есть кредитка. Так что я все равно смогу угостить тебя ужином.

— Договорились. — Шейд пожал ее руку.

Зазвенел звонок, лошади бросились вперед. Брайан наблюдала за ними с самого начала, но только к первому повороту смогла найти седьмой номер. Мейд-ин-Шейд шел третьим с конца. Она посмотрела на Колби, тот отрицательно замотал головой.

— Не сдавайся раньше времени!

— Когда идешь на риск, дорогая, будь готова к проигрышу.

Немного смущенная внезапным проявлением нежности, Брайан повернулась к треку. О нежных словах раньше и речи не было, Шейд даже по имени редко к ней обращался. «Вот это точно риск», — подумала она, сомневаясь в том, что готова проиграть.

— Он вырывается вперед! — быстро проговорила Брайан, когда седьмой номер длинными мощными скачками обогнал трех соперников. Забыв обо всем на свете, она взобралась на заграждение и засмеялась: — Вы только посмотрите! Он вырывается вперед! — и, подняв камеру, приспособила длиннофокусный объектив вместо бинокля. — Боже, как же он прекрасен, — бормотала Брайан. — А я и не знала об этом.