Однажды в Карабахе

Помыслы противника более чем ясны: посеяв в столице хаос и разрушения, далее, с помощью агентов влияния в политических и иных структурах подтолкнуть население к бунту против властей с мотивацией, что те не справляются с ситуацией. Ясно, что после этого стране и обществу будет не до Карабаха. Тем самым противник рассчитывает с помощью заокеанских и иных покровителей склонить нас к принудительному миру в обмен на легитимацию оккупированных территорий…

Добавлю лишь, что на данном этапе за противником стоит наш могучий северный сосед, чьи соответствующие службы являются соавторами этой шпионской сети и работают в тесной взаимосвязи с военно-политической разведкой своего сателлита, периодически снабжая ее оперативной информацией…

Сабир Ахмедович благодарно кивнул Адылову за поданный ему чай в серебристом подстаканнике и, не торопясь, начал перемешивать сахар в стакане.

– Недавно мы взяли одного такого “диверсанта”, признаюсь, совершенно случайно. Работал он в одном ЖЭКе Наримановского района обыкновенным сантехником. Беженец из Гукарского р-на Армении, холост, якобы жену и двоих детей в 1988 убили армяне. Раскрыла его сожительница – тоже беженка, работающая в том же ЖЭКе уборщицей…

Женщина была в шоке. По ее словам, они собирались пожениться, дело упиралось в жилищный фактор, поэтому решили встречаться на съемной квартире, сдаваемой посуточно. Пока встречались днем, все происходило гладко, женщина витала в облаках с самыми радужными надеждами. Иллюзии разрушились, когда они начали и ночевать в этой квартире. Однажды, проснувшись посреди ночи буквально от скрипа зубов сожителя, женщина чуть с ума не сошла. Мужчина был весь в поту, стонал и что-то выкрикивал в чей-то адрес. Каково же было ее изумление, когда она осмыслила, что речь эта озвучивается на армянском языке…

– Мамочка! – воскликнула Аталай, прижимаясь к своей “спасительной скале”.

– Вот это сюжет… – прошептал Режиссер, сжимая пальцами пустую рюмку. Он даже не стал выклянчивать очередную порцию “зеленого змия”.

– Не сходится, – авторитетно заявил Бакинец. – Если они встречались, то женщина должна была заметить, что сожитель необрезанный – пардон, извините.

Прилизанный, взглянув на смутившихся дам, обратился к рассказчику:

– Что скажете?

Тот недовольно сморщился:

– Скажу, что, когда внедряют человека к противнику, учитывают все нюансы… Чем делать глупые замечания, слушайте дальше…

– Женщина оказалась молодцом, не вспугнула сожителя, – продолжил Сабир Ахмедович. – Но на утро, простившись с “милым”, прямиком направилась в наше ведомство, где служил солдатом ее племянник…

Думаю, вы достаточно умны, чтобы понять ситуацию, угрожающую нашей государственной безопасности.

– И что стало с этим… “диверсантом”, – не смог скрыть я свое любопытство.

Полковник не сразу ответил, глотая оставшееся содержимое стакана.

– Ну, если так интересно… мы его отпустили.

– То есть как? – я не понял.

– Мы его отпустили, разумеется, не по соображениям гуманности. Расулов достаточно доходчиво ему объяснил, что его ждет, если он сядет на очень неопределенный срок в азербайджанскую тюрьму, и нашепчут ее обитателям, что он собирался сделать… Малый оказался сообразительным и сам предложил план своего спасения. Он выдает нам всех своих подельников, сливает всю имеющуюся информацию, а мы помогаем ему с легализацией в третьей стране, где он обязуется и дальше с нами сотрудничать. На финансовой основе, конечно…

Выяснилось, что сеть, в которой он состоит, вот-вот ждет эмиссара из Еревана, пользующегося такими же подложными документами и легендой беженца-азербайджанца. Он уже несколько раз приезжал в Баку, через Грузию, кажется, снабжал их деньгами и инструкцией на определенное время.

– Теперь пасем их… – обменявшись взглядом с полковником, вклинился Расулов. – И, разумеется, согласились на сделку. Нам нужны такие перевертыши.

– Проблема в том, что, как я и говорил, эти ячейки действуют автономно и, даже обезвредив целую группу, мы не сможем выйти на остальных. Да, конечно, некоторую информацию мы получим – кто их организовал, как, за сколько, цели, задачи и прочее… Но данными на остальные ячейки, скорее всего, они не располагают, – вздохнул полковник.

– Ясно, – пробубнил я, пытаясь обработать в голове полученное. – Одно не понимаю: почему вы эту тему обсуждаете со мной?

– …

– Почему я? – вырвался у меня давно мучивший подсознание вопрос. Я подозрительно уставился сначала на полковника, а после на остальных участников диспута.

Сабир Ахмедович, упершись взглядом в какую-то точку, нервно постукивал пальцами по столу. Казалось, мысли его витали в другом измерении, и мое присутствие абсолютно не имело для него значения. Но я не собирался отступать.

– Почему я? – тихо, но настойчиво повторил свой вопрос.

– А ты избранный, – наконец ехидно вставил Расулов. – Провидению угодно было выдвинуть именно твою задницу для спасения отечества.

Я не удостоил его ответом, все внимание было сосредоточено на полковнике. Он же ответил не сразу.