Однажды в Чернобыле

– А это… – тут же расстроился Синяк, но я не дал ему закончить:

– Все нормально. Ты не виноват. Получишь потом у Палыча за полный день.

Синяк повеселел и, раз уж так поперло, попытался выжать из ситуации максимум:

– Слушай, Хемуль, с утра не похмелялся! И в кармане ни карбованца. А? Мне бы червончик хотя бы до завтра. Трубы горят, что твоя топка…

– На. – Мне сейчас некогда было обсуждать с ним всякие пустяки, и я сунул ему двадцатку.

Алкаш аж затрясся от предвкушения и благодарности:

– Хемуль, да ты ж мне первейший… Да ты ж… Ты ж настоящий человек, не то что!..

– Палыч потом с тебя вычтет, – вернул я его с небес на землю. – Удержит из зарплаты. Все, дуй в магазин и не светись тут до вечера.

Радужное настроение Синяка не смогло поколебать даже такое мое коварство. Он сунулся в дыру в заборе, однако, будучи человеком ответственным, все-таки выглянул уже с той стороны и озабоченным шепотом поинтересовался:

– А вечером-то что, приходить?

– Сгинь! – рассердился я. – До завтра! Сказал же: сам отработаю! На кой ляд ты мне тут вечером?

– Ну, физкульт-привет тогда.

Алкаш развернулся и исчез за забором, а я решительно вывернул из-за угла и двинулся ко входу в котельную.

Возле черной металлической двери был припаркован джип миротворческих сил. Я дружелюбно козырнул двумя пальцами сидевшему за рулем негру в голубой каске, который флегматично жевал жвачку и гипнотизировал муху, лениво ползавшую по внутренней стороне лобового стекла.

Ооновец скользнул по мне безразличным взглядом, но никак не дал понять, что увидел меня. У господ из-за океана остро развито чувство собственного достоинства, как у того страуса; замечать рядовых граждан вассального государства, если они не совершают противоправных действий, – определенно ниже их достоинства.

Я ссыпался вниз по металлической лесенке, старательно изображая, что страшно спешу.

– Привет, Палыч! – крикнул я еще издали, чтобы меня было слышно в бытовке котельной. – Прости, я малость припоздал…

– Вот и он, господин капитан! – донесся из-за котла неестественно оживленный голос напарника. – Я же говорил, подождите пару минут – наверняка прибежит…

Я вильнул между гудящими бойлерами, обогнул зацементированный в пол нагревательный котел и заскочил в бытовку.

За стареньким поцарапанным столом, сохранившимся еще с советских времен, сидели кочегар Палыч и капитан миротворческих сил Йоханссон, более известный среди вольных бродяг как Шведская Спичка, полномочный представитель местной комендатуры. Перед ним стоял стакан с недопитым чаем – гляди-ка, не побрезговал господин европеец скромным местным гостеприимством. Знатный либерал.

– О, у нас гости, – изобразил удивление я. – Здравия желаю, господин капитан!

– Здравствуй, сталкер, – сдержанно отозвался Спичка, буравя меня пристальным взглядом бесцветных глаз.

Я обернулся через левое плечо, посмотрел в проход между бойлерами. Обернулся через правое.

– Вы что-то путаете, гражданин начальник, – заявил я, снова повернувшись к нему. – Нет тут никаких сталкеров. Палыч, это ты, что ли, сталкер? Почему мне ничего не сказал?..

– Ты в дурака-то не играй, – произнес Йоханссон, отодвигая стакан. По-русски он говорил стилистически безупречно, но рудименты чужого выговора в его речи все равно слышались отчетливо. – Это не тебя ли я не так давно брал с поличным?

– Сталкер Хемуль умер, – патетически провозгласил я, воздев очи к потолку. – Признаю, был страшно неправ. Всё, с криминалом покончено раз и навсегда и исключительно благодаря вашим стараниям, господин капитан. Грехи молодости искупил, теперь честно тружусь машинистом в этой замечательной котельной. Да вы же всё знаете, я к вам каждую пятницу отмечаться хожу.

Он смотрел на меня без всякого выражения, и было совершенно невозможно понять, что у него сейчас творится под камуфляжной кепкой.

– Я смотрю, трудовую дисциплину ты не очень-то соблюдаешь, машинист? – произнес он наконец, выделив последнее слово.

– Проспал, – простодушно улыбнулся я. – Виноват. Всю ночь занимался глупостями с одной симпатичной девушкой… ну, вы меня понимаете? Как мужчина мужчину…

Йоханссон задумчиво смотрел на меня. Невозможно было с уверенностью сказать, понимает он меня или нет. Наверное, он отличный игрок в покер – по крайней мере блефует наверняка как истинный мастер.

– А что, вам теперь даже за трудовой дисциплиной в котельных городка приходится следить? – сочувственно поинтересовался я. – Это вас местная администрация заставляет, да? Тяжелая у вас работа все-таки…

Он еще некоторое время попрактиковал на мне искусство гипноза – прямо как тот негр в джипе. Но у солдата была более легкая и податливая цель. Меня же в гляделки так просто не переиграешь.

Чтобы подчеркнуть это, я широко и радушно улыбнулся Спичке: вот он я весь, господин капитан, душа наизнанку. Вяжите, если есть за что. Но ведь не докажете, гражданин начальник, ничего не докажете. Руки коротки.

И тут вдруг снова истошно запищал ПДА у меня на запястье.

Йоханссон и Палыч вопросительно уставились на меня: швед – с ироничным недоумением, кочегар – с неподдельным ужасом.