Однажды на Меркурии

Крипи нахмурился, усы его вздрогнули:

— И это еще не все, черт побери. Я как-то чувствую, что Кнут изменился…

Крэйг подошел вплотную к старику и взял его за плечо.

— Я понимаю, — сказал он. — Я очень хорошо понимаю, что вы чувствуете. — Опять он вспомнил, как волосы шевелились у него на голове, когда он недавно разговаривал с Кнутом.

Крипи кивнул, бледные глаза его мигнули.

Крэйг повернулся на каблуках и начал снимать с себя пижаму.

— Крипи. — резко произнес он, — сейчас же берите револьвер, спускайтесь в комнату управления и запритесь там. Никуда не выходите, пока я не вернусь. И не впускайте никого

Он пристально посмотрел на старика:

— Вы понимаете? Ни-ко-го! Если вас вынудят — стреляйте. Но смотрите, чтобы никто не дотрагивался до рычагов.

Крипи вытаращил глаза и глотнул слюну.

— Разве будут неприятности? — спросил он дрожащим голосом.

— Не знаю, — отрезал Крэйг, — но хочу узнать.

Внизу, в гараже, Крэйг сердито глядел на пустое место, где должна была стоять машина Пэйджа. Она исчезла! Вне себя от злости Крэйг подошел к баллонам с кислородом. Замок стойки не поврежден. Он вставил ключ. Крышка отскочила; все баллоны на месте, стоят рядком, прикреплены к перезарядной установке. Не веря своим глазам, Крэйг стоял и смотрел на баллоны.

Все на месте! Значит, Пэйдж отправился на машине без достаточного запаса кислорода. Это означает, что он погибнет мучительной смертью в пустынях Меркурия.

Крэйг повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился. В мозгу его мелькали мысли. Нет никакого смысла преследовать Пэйджа. Глупец, наверное, уже мертв. Самоубийство — иначе и не назовешь его поступок. Настоящее самоубийство. И ведь он предупреждал Пэйджа! Ему, Крэйгу, предстоит работа. Что-то случилось там, у пространственного облака. Он должен утихомирить мучительные подозрения, копошащиеся у него в мозгу. Кое в чем ему надо убедиться. Ему некогда преследовать покойников. Проклятый дурак, самоубийца. Он просто спятил — вообразил, что поймает Цветной Шар.

Крэйг выключил линию, яростно завинтил кран баллона, разъединил связь и вынул баллон из стойки. Баллон был тяжелый. Таким он и должен быть, чтобы выдержать давление в 200 атмосфер.

Когда он направился через гараж к машине, кошка Матильда сбежала по сходням вниз и сразу же запуталась у него под ногами. Крэйг споткнулся, чуть не упал, но с большим трудом удержался на ногах и выругался с тем красноречием, которое достигается долгой тренировкой.

— Мя-я-у, — общительно отозвалась Матильда.

Есть что-то нереальное в солнечной стороне Меркурия, и это скорее ощущаешь, чем видишь. Солнце оттуда кажется в девять раз больше, чем с Земли, а термометр никогда не показывает ниже 340°С. В этой ужасающей жаре, усиливаемой палящими излучениями, извергаемыми Солнцем, люди вынуждены носить фотоэлементные космические костюмы, ездить в фотоэлементных машинах и жить на Силовой Станции, которая сама есть не что иное, как мощный фотоэлемент. Электрической энергией можно управлять, но жара и излучения почти не поддаются контролю. Скалы и почва рассыпаются там в пыль, исхлестанные бичами жары и излучений. А горизонт совсем близко, всегда нависает над головой, словно край света.

Но не это делает планету такой странной. Дело скорее в неестественном искажении всех линий, искажении, которое трудно уловить. Быть может, ощущение неестественности вызвано тем, что чудовищная масса Солнца делает невозможным существование прямой линии, она заставляет отклоняться магнитную стрелку и будоражит самую структуру космического пространства.

Крэйг все время ощущал эту неестественность, пока мчался по пыльной равнине. Машина зашлепала по жидкой лужице, с шипением разбрызгивая не то расплавленный свинец, не то олово. Однако Крэйг не заметил этого: в мозгу его громоздились сотни несвязных мыслей. Его острые глаза следили через прозрачный щит за углублениями, оставленными машиной Кнута. Баллон с кислородом тихонько свистел, атмосферный прибор потрескивал. Но вокруг было тихо.

Оглянувшись, Крэйг заметил, что за ним как будто следует большой синий Шар, но скоро забыл о нем. Крэйг посмотрел на карту с нанесенными на нее координатами завихрения. Осталось всего несколько миль. Он уже почти на месте.

С виду никаких признаков облака не было, хотя приборы нащупали его и занесли на карту, когда Крэйг приблизился к нему. Быть может, если стоять под прямым углом к завихрению, можно было бы различить слабое мерцание, колебание, как будто смотришь в волнистое зеркало. Пожалуй, больше ничто не указывало на его присутствие. Непонятно, где оно начиналось, где кончалось. Нетрудно было войти в него даже с приборами в руках.