Одна против всех

— Ну ты и стерва, Светлана, — вздохнул Петков. — За что я тебя люблю — сам не понимаю.

— А за красоту мою и за мозги, которых у тебя никогда не было, — хмыкнула она и повернулась ко мне. — Ладно, если тебе так интересно, то слушай. Мне все равно терять нечего — ты же нас грохнешь… — Она вопросительно посмотрела мне в глаза, и я утвердительно кивнула. Она вздохнула и заговорила ровным голосом, уставившись куда-то мне за спину. — В общем, мамаша у меня баптистка. Знаешь, что это такое?

— Догадываюсь.

— Во-во, а я на собственной шкуре это испытала. С самого детства меня пытались заставить принять эту чертову веру, вдалбливали в меня молитвы, по церквям таскали и так далее. Мамаша вместе с братцем Петенькой. Хорошо, что папаша через год после моего рождения копыта откинул, а то бы они трое меня точно в гроб загнали, — она задумчиво усмехнулась. — Кошмар, короче. В конце концов, когда на мне уже живого места не осталось от постоянных побоев и унижений, я сделала вид, что смирилась. Мне тогда пятнадцать стукнуло. Все девчонки на танцы, а я на колени — молиться. Представляешь? И все мои молитвы были только о том, чтобы мамаша с братцем быстрее подохли, и я освободилась. Но то ли молилась я плохо, то ли Бог совсем оглох, но только они жили и умирать в ближайшие сто лет не собирались. Я уже отчаиваться начала, все слезы выплакала, во мне столько ненависти скопилось, что сама себя ненавидеть начала — кранты! В молельном доме только на мужиков смотрела, от желания умирала, трахаться хотела. На улицу ведь меня одну почти не выпускали — боялись, что я с колес слечу, — она умоляюще посмотрела на меня. — Слушай, Мария, можно я выпью, а то в горле пересохло?

— Выпей, но только без шуток, а то я нервная, — разрешила я с улыбкой.

— А мне можно? — просипел Петков.

— И ты выпей. Перед смертью.

Лицо подонка аж позеленело. Дрожащей рукой он взял протянутую Светланой рюмку и залпом выпил.

— Ну и вот, короче, — заговорила Светлана, поставив пустую рюмку на столик, — достали они меня вконец. Я уже и вешалась два раза, и вены резала, — она вывернула руки, и я увидела на запястьях розовые шрамы, — но эти сволочи меня все время откачивали. Я после вообще сутками на коленях стояла, прощения у Господа просила. Я этого Господа теперь больше всех ненавижу. Как-то раз поехали Петька с матерью на базар картошку продавать, а меня связали и дома оставили. Я развязалась, приоделась и пошла в гостиницу. Думаю, будь что будет, отдамся там первому встречному, а потом головой в колодец. И познакомилась там с Володиным референтом Сережей. Они как раз по своим избирательным делам туда приезжали. Сережа меня к Володе в номер привел, мы с ним трахнулись, и он на меня запал. Правда, милый? — Она с нежной улыбкой погладила его по голове. — В тот же вечер увез меня в Москву. К себе на работу устроил, в эту вот квартиру поселил. Я уже счастлива была, понимаешь? Домой пару раз позвонила, сказала, что у меня все нормально, искать бесполезно и так далее. Петька меня обматерил и пообещал, если найдет, лично голову мне открутит. Тогда-то я все Володе и рассказала. Он заверил, что никому меня не отдаст и чтобы я не переживала. Я начала караулить на вокзале. Когда Петя наконец появился, я позвонила Сереже, он приехал и пошел за ним. Вплоть до самого вашего офиса, будь он неладен…

— Я бы на твоем месте воздержалась от подобных высказываний, — буркнула я.

— Извини, вырвалось. — Светлана болезненно поморщилась. — В общем, стало ясно, что не он будет искать меня, а вы. Володя навел кое-какие справки о вашем агентстве, и мы поняли: дело швах. За вами не числится ни одного нераскрытого дела, этот ваш очкарик Родион может с закрытыми глазами отыскать иголку в стоге сена, не то что меня. И мы решили вас убрать. Правда, Володя, это ведь мы решили? — Она повернулась к нему. Тот, не поднимая головы, вздохнул:

— Не мы, а ты, крошка.

— Хам, — коротко констатировала она. — Не обращай внимания, Мария, он просто очень напуган. Кстати, ты действительно такая крутая, как он рассказывал? — Она внимательно посмотрела на меня и пояснила: — А то по тебе не скажешь.

— Не верь глазам своим, — усмехнулась я. — И потом, некоторое время назад ты хвасталась, что сама все придумала, забыла? А я помню. Так что лучше продолжай и не отвлекайся.

Обиженно надув губки, она печально заговорила:

— Володя сразу же куда-то позвонил, и мой старый номер телефона перебросили на адрес того заброшенного дома на Кастанаевской улице, чтобы вы не смогли меня вычислить. Потом Сережа дождался, когда брат выйдет из вашего офиса, подошел к нему и сказал, что знает, где можно меня найти. Понятно, Петька-дурак с радостью побежал за ним, почесывая свои кулачищи. Ты видела его кулаки?

— Видела. Внушительные.