Одна минута и вся жизнь

Дана слышит запах табака. Парни вышли покурить. Культурные, не курят в спальне! Значит, Родьки с ними нет. Дана выскальзывает наружу и бежит к соседнему корпусу. И дальше. Вот видна цепочка следов и кровь на снегу. Дана толкает дверь бывшей прачечной. Родька спеленат по рукам и ногам, но, безусловно, жив.

— Неважно выглядишь. — Она перерезает ленты скотча. — Прогресс, черт подери, скотч лучше веревок. Идти можешь?

Родион кивает. Он страшно замерз, ноги и руки болят, лицо представляет собой сплошной синяк, но он берет автомат из рук Даны.

— Ты очень вовремя. Еще немного — и я бы отморозил себе причиндалы.

— Невелика беда.

— Ты что?! Это святое.

— Хватит болтать. Идем.

— Думаешь, не станут гнаться?

— Им это ни к чему. Они сворачиваются.

— Смотри, что там происходит?

Дана видит, как возле корпуса начинается бе-готня.

— Похоже, нашли труп. Зря я взяла у него автомат, может, посчитали бы естественной смертью…

— Труп? — Родька с ужасом смотрит на нее. — Чей труп?

— Охранника. — Дана толкает его вперед, в сторону леса. — Пошли отсюда, иначе мало нам не покажется.

Как назло, начало светать. Дана тащит Родьку короткими перебежками. Парни у шестого корпуса грузят ящики в синий микроавтобус, Дана с ужасом видит, что они собрались у трупа соратника. Они что-то обсуждают, и она понимает, что ничем хорошим это не закончится.

— Знаешь, Родька, лучшая защита — это нападение. Ты умеешь стрелять?

— Умею. Но…

— Сейчас не время подставлять вторую щеку. Тем более что тебе по обеим досталось одинаково. Начинай стрелять, пока они вместе. Если разбегутся и будут прочесывать территорию, нам крышка.

— Но…

— Дай мне автомат!

Но их уже заметили. Парни двинулись в их сторону с автоматами наперевес.

— Стреляй, Родька!

Дана сняла пистолет с предохранителя и поставила его в режим стрельбы очередями. Парни начали стрелять прежде, чем Родька решился. Пули взрыли снег совсем рядом с ними. Родька всхлипнул, вскинул автомат и выпустил длинную очередь. Раздался оглушительный взрыв, Дана только и успела заметить, как взлетели вверх обломки микроавтобуса и люди исчезли в столбе огня. Парни стояли слишком близко к месту взрыва.

«Родька совсем не умеет стрелять. Похоже, в машине была взрывчатка».

Это последнее, что мелькнуло в сознании Даны. Взрывная волна оторвала ее от земли и шмякнула о стену корпуса. Небо погасло.

Мертвым небо ни к чему.

21

— Ты жива, Дана? Боже мой, скажи хоть что-нибудь!

Голос Родьки долетает, словно сквозь слой ваты. Она со стоном открывает глаза. Голова гудит, безбожно ломит затылок, боль в левом плече отдает в висок.

— Не кричи.

Дана пытается сесть, и ей это удается. От боли темно в глазах.

— Ты как, цел?

— Почти. — Родька помогает Дане подняться. — Что это было?

— Я думаю, ты случайно попал в ящик со взрывчаткой. Может, гранаты там у них были, тротил… Ты куда, собственно, целился?

— Да никуда. Просто в их сторону стрелял. Думал, пуль много, какая-нибудь достигнет цели.

— Достигла. — Дана морщится. Не везет ей с напарниками. Впрочем, все, что ни делается, — к лучшему. Ну, почти все. — Машина твоя где?

— Там, в лесу. Они сели ко мне как пассажиры, приставили к голове оружие и сказали, куда ехать.

— Видно профессионалов. Идем, нам пора сваливать, пока сюда не стали стягиваться любопытные — взрыв-то небось все слышали.

Родион, пошатываясь, идет искать свою машину, а Дана решает посмотреть на место взрыва. Она подходит ближе и видит распластанные тела, обломки какой-то аппаратуры. Розовый корпус тоже сильно пострадал. Стекол нет, половину веранды снесло. Дана подсчитывает трупы. Их восемь, трое совсем обгорели, невозможно узнать. Она входит в корпус и открывает дверь спальни, где ночью горел свет. Она выглядит совсем нежилой, никаких следов пребывания людей не видно.

«Профессионалы, Виталька был прав. — Дана выходит на улицу и минует место взрыва. — Никаких следов, никаких ошибок. А новичка просчитать невозможно. Просто случайность — и такой вот финал. Им, наверное, обидно сейчас до колик. Сидят себе в аду, жарятся и злятся. Ладно, ребята, такова жизнь. И смерть не лучше».

Родькина машина подъезжает совсем близко, Дана садится в салон.

— Что ты там искала?

— Ничего. Проверила, все ли в порядке. — Дана видит, что его сейчас стошнит. — Если будешь блевать, открой дверцу и выйди наружу.

— Ты просто чудовище!

— Дурак ты, Родька. Они бы тебя шлепнули — и не почесались. Куда ты едешь?

— Как это — куда? Домой. — Родион удивленно смотрит на нее. — А что?

— В зеркало на себя глянь. Остановят гаишники, что ты им скажешь?

Родион смотрит в зеркальце заднего вида. В нем отражается преотменно грязная, избитая физиономия, в волосах сажа и какой-то мусор. Дана выглядит столь же живописно. Одежда их превратилась в лохмотья.

— Что же делать?

— Ничего, Родька, все путем. Прорвемся. Скоро будет проселок, сворачивай на него.

— А что там?

— А там — дачи. В это время года они пустуют.

— И что мы там?..