Одна минута и вся жизнь

Костя чувствует, что сейчас взбесится и изобьет двух негодяев, потому что они лгут. А ему нужно знать правду.

— Значит, так, ребята. Я вам ничего не сделаю и не стану вас пинать, если вы мне скажете правду. Я даже дам вам по паре сотен баксов. Но — за правду. А если нет — пеняйте на себя.

Рыцари пилы и скальпеля переглянулись, потом очкастый вздохнул:

— Это я виноват… Я Михалыча подбил.

— Мама, приезжай, я соскучился.

— Сынчик, мой маленький, я люблю тебя, я скоро-скоро приеду.

— А когда? Я просил Деда Мороза, чтобы он привез мне тебя, а он принес кошечку и игрушки, мама, приезжай!

— Скоро-скоро, вот увидишь. А какая кошечка?

— Серая.

Дана больше не может говорить. Голос сына вывел ее из равновесия. Это из сна о счастье. И он ждет ее, любимая кроха. Но прошлую жизнь уже ни склеить, ни собрать. Никого нет. Только они с Лекой. И дом, который ждет их обоих.

— Значит, диск липовый?

Человек, сидящий спиной к темному окну, предельно раздражен.

— У нее, несомненно, был настоящий, потому что этот она состряпала не с потолка, у нее явно была достоверная информация на другом диске, но его не нашли. Кто-то нас опередил, как и с покойной Ивановой.

— Но ты меня уверял, что там была именно эта девица!

— Я ошибся. Скорее всего, она просто случайно оказалась в это замешана.

— Но ты говорил, что эта девица — Дана Ярош?

— Я ошибался. Дана Ярош жива, вчера звонила своим родителям.

— Откуда?

— Не смогли установить.

— Тогда кто та, рыженькая?

— Журналистка из захолустья.

— Значит, надо поискать Дану Ярош. Потому что это именно она опередила вас.

— Этого быть не может. Какая-то домохозяйка…

— Это не домохозяйка. Видел когда-нибудь рассерженную кошку?

— Ну, видел.

— Тогда представь себе разъяренную тигрицу. Это и будет Дана.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Ищите ее. А когда найдете — она нужна мне живой.

Человек в кресле поворачивается спиной к собеседнику. Разговор закончен.

— Таня, Виталька не объявлялся? — Вадик обеспокоенно ходит по комнате.

— Звонил на днях. Сказал, что задерживается. Я не понимаю, что происходит, Вадик?

— А то, что я свалял дурака.

— Вадик, объясни наконец, что случилось!

— Я не должен был отпускать Данку. И я не должен был рассказывать Витальке.

— Что рассказывать? Значит, ты все это время был в курсе, где Данка, и молчал?!

— Ты же знаешь Данку, я никогда не умел с ней спорить.

— Вадик, не тяни. Давай самую суть.

— Помнишь нашу клятву возле часовни на Цыганском поселке?

— Перед тем как избавиться от Крата? Вот он, шрам, до сих пор остался. И у тебя есть, и у Данки с Виталькой… При чем тут?..

— Данка решила все повторить.

— Вадик!

— Ну, что? Она как-то узнала, кто убил Анюту. Располосовала себе ладонь прямо на кладбище.

— А ты?

— А я свалял дурака и помог ей. А что мне оставалось делать? Данка уперлась.

— Что же теперь будет?

— Думаю, ничего хорошего.

— Ты звони хоть иногда. — Сима давит в себе тревожное чувство. — И побереги себя.

— А если чего надо — звони, приходи и все такое. — Родька не привык к излияниям, но тут случай особый. — Имей в виду, мы тебе теперь не чужие.

— Я знаю. — Дана улыбается. — Вы для меня теперь родня, так что не отвертитесь. Когда закончу, приду и уж тогда все расскажу.

Они смотрят, как Дана спускается по лестнице, потом выходит во двор и садится в такси. Родион хотел подвезти ее, но она запретила. Кто знает, чем это закончится… Дана едет в свою новую квартиру, которую снял по ее просьбе Родька.

— Зима-то какая сопливая!

Водителю хочется поговорить, но Дане это ни к чему.

— Как обычно. Каждый год такая.

Она откинулась на сиденье. Она почти в порядке, но сильно ослабела.

Дана расплачивается с водителем и уходит. Ей надо пройти не меньше четырех кварталов. По дороге она заглядывает в супермаркет, потом в бутик. Нагруженная пакетами, она входит в подъезд и открывает квартиру. Там почти пусто, но Дане все равно. Она распаковала покупки и уснула.

Ночью Дана проснулась от угнетающего чувства полного одиночества. Лежа в темноте, она вспоминала Стаса, Аннушку, Витальку и Леку, ей вдруг стало казаться, что она лежит в спальне своего дома, а рядом дышит Аннушка. Дана зажгла свет и оделась. Она вышла в темноту, понимая, что это просто безумие. Но тоска гнала ее по темным улицам. И боль в груди поднимается так знакомо и пугающе. Дана не хочет этого, но ничего не может с собой поделать.

Таксист привез ее очень быстро, ночью нет пробок. Дана вошла в высокие чугунные ворота кладбища и пошла по центральной аллее. Ей было не страшно. Мертвые не боятся кладбищ.

18

Мраморные ангелы мерзнут на холоде. Дана видит их в темноте. Она сметает снег с табличек и плит, на нее из темноты смотрят три пары голубых глаз, таких знакомых и далеких. Дане хочется очень многое сказать им, она плачет тихими горькими слезами. Она не удержалась и пришла. Это глупо, неосторожно, только Дана не смогла больше сопротивляться желанию прийти к ним.

Здесь даже ветер умирает. Дана прикасается к овальной табличке, с которой улыбается Аннушка. Она так и не выросла. Дана понимает, что эта боль будет с ней всегда, сколько бы она ни прожила. Даже если она утолит свою жажду мести.