Одиссея крейсера «Варяг»

       Впрочем, само собой, не все прошло так, как хотелось бы, теория вероятности и законы Мерфи вносили свои коррективы. Один из снарядов первого залпа канонерки не пожелал лететь в мостик японца, как было задумано нацеливавшими его артиллеристами. Ему было угодно закончить свой жизненный путь красивым взрывом в кормовой оконечности "Асамы". Вот тут-то и аукнулось японцам интересное конструктивное решение инженеров эльсквикской верфи, разместивших динамо-машины над броневой палубой. И если на ведение огня из казематных шестидюймовок наличие или отсутствие электроэнергии существенно повлиять не могло, хотя заряжать тяжеленные 6" снаряды в дымном мраке казематов малорослым японцам было теперь гораздо веселее, то вот ворочать вручную восьмидюймовые башни при нарастающем крене и масляном душе из разорванных сотрясением шлангов гидравлики, это удовольствие весьма сомнительное.

       Второй залп "Корейца" был направлен в бортовые казематы шестидюймовок "Асамы". Память лже-Руднева услужливо подсказала, что может натворить даже один русский 8" снаряд в нужном месте, пусть даже выпущенный из короткоствольной пушки (длина установленных на "Корейце" и "Рюрике" пушек была тридцать пять калибров, вполне прилично для конца XIX-го века, но на начало XX-го уже немного несерьезно, из-за возросших дистанций боя). Пусть с зарядом слабенького черного пороха, но попавший в цель в аналогичной ситуации при Ульсане снаряд "Рюрика" нанес самые тяжелые повреждения за одно попадание японскому кораблю, однокласснику "Асамы", кстати. А уж что могут натворить два таких подарочка, одновременно взорвавшись в казематах одного борта, лучше всего представить, посмотрев наиболее завлекательные и кровавые моменты "Убить Билла". Цепь вторичных детонаций зарядов и достаточно неустойчивых к близким взрывам шимозных снарядов полностью разнесла оба яруса каземата и практически полностью вывела их из строя...

       Нет, будь у японцев хоть полчаса на разборы завалов, пара комплектов запасных прицелов и еще небольшая кучка более мелких запчастей к орудиям, "Кореец" был бы сметен с поверхности моря мощью одного среднего калибра, который у "Асамы" составил бы честь любому современному броненосцу. Увы, или к счастью, как говорил (или как еще может быть скажет) старик Эйнштейн, все относительно.

       Впрочем, японцы не те люди, которые готовы признать, что что-либо совершить невозможно, особенно если еще есть хоть какой-то шанс! Вот и сейчас с мостика "Варяга" в бинокль можно было разглядеть, что носовая башня ГК "Асамы" медленно начала поворот в сторону "Корейца". Помня о том, что одного залпа пары асамовских монстриков главного калибра хватит русской канлодке за глаза, с него открыли по башне суматошный огонь из всего, что могло стрелять, включая оба пулемета.

       К сожалению, восьмидюймовки самого "Корейца" находились в процессе перезарядки. Вот рявкнула его ретирадная шестидюймовка. Увы, снаряд разорвался на бортовой броне "Асамы", не причинив никакого вреда ничему, кроме краски. Пара неудачников, находившихся в отсеке за броней и получивших серьезную контузию, не в счет в корабельной дуэли, хотя лично они бы с этим не согласились. Больше шансов предотвратить залп у "Корейца" не осталось. Надежному бронированию башни мелкие снаряды, даже попадая в цель, навредить не могли, а попасть в прорези комендорского колпака на крыше башни - слишком уж невероятная удача.

       "Варяг" же находился пока слишком далеко, и рассчитывать на его прицельные попадания даже просто в "Асаму" было самонадеянным оптимизмом. Не говоря уже об отдельно взятой носовой башне неприятельского крейсера. Кроме того, если открыть огонь прямо сейчас, с сорока пяти кабельтовых - это значит рисковать поломать чертовы подъемные дуги и остаться без орудий в момент прохода мимо "Нийтаки". А это приговор уже не только "Корейцу" с его несколькими десятками душ на борту, но и "Варягу", где их скопилось более восьми сотен.

       Вот она - оплачиваемая кровью беспощадная цена тривиальной конструкторской недоработки, помноженной на паршивое качество металла и отсутствие жесткой системы контроля в лице военной приемки советского образца. И никак не объяснить это сейчас милым юным мичманам - командирам носового плутонга, батареи трехдюймовок и орудий правого борта, чьи удивленные глаза видны даже с мостика: ПОЧЕМУ гад Руднев так затягивает с открытием огня!

       Старарт лейтенант Зарубаев, стоящий рядом, сжал бинокль так, что костяшки пальцев побелели, а немного раскосые, татарские глаза превратились в узкие щелочки. Было видно, что обожание командира, ловко избавившего их от самого опасного противника - "Асамы", борется в нем с недоумением и обидой! Мысли его читались по лицу, без слов: "Давно пора открывать огонь, неприятель в зоне действия артиллерии, чего же ждет этот олух с погонами каперанга!? Дистанции выстрела картечью этому пережитку парусной эпохи не хватает"?