Одиссея длиною в жизнь

Но так не получилось, подумал сэр Лоуренс, откидываясь на спинку своего роскошного кресла под изображением испещренного извилинами и пятнами диска, заполнившего искусственное небо над его головой. Океаны Европы по-прежнему недоступны людям, и причина этого остается неизвестной. Причем не только недоступны, но и невидимы; после того как Юпитер превратился в солнце, оба ближайших к нему спутника исчезли в облаках пара, извергаемых изнутри. Он видел сейчас Европу, какой она была в 2010 году — не такую, какая она сегодня.

В то время он был еще мальчишкой, но не забыл чувства гордости за своих соотечественников — как бы он ни относился к их политической системе, — которые намерены были первыми высадиться на поверхность неизведанного мира.

Разумеется, никто не вел съемку посадки космического корабля, но реконструкция была произведена с фантастической выразительностью. Казалось, на экране действительно обреченный корабль — он беззвучно выскользнул из иссиня-черного неба, опустился к закованной в вечные льды Европе и совершил посадку возле светлой полосы недавно замерзшей воды, окрещенной Большим каналом.

Каждый знал, что произошло дальше; то, что не делалось попытки осуществить визуальную реконструкцию происшедшего, было, по-видимому, правильно. Вместо этого изображение Европы угасло и появился портрет человека, знакомого каждому китайцу, как каждому русскому знаком портрет Юрия Гагарина.

На первой фотографии был изображен Руперт Чанг в день его выпуска из университета в 1989 году — серьезный молодой ученый, такой же, как миллионы других, вовсе не подозревающий о том, какое место уготовано ему историей спустя двадцать лет.

В нескольких словах, на фоне приглушенной музыки, рассказчик изложил основные, наиболее интересные эпизоды в карьере доктора Чанга до его направления на космический корабль "Цин". Лицо на фотографиях — срезы во времени — становилось все старше, вплоть до последней, сделанной накануне полета.

Сэр Лоуренс был рад, что в планетарии царил полумрак: и друзья, и враги были бы немало удивлены, заметив слезы на его глазах, когда в зале раздались слова доктора Чанга, обращенные к приближающемуся "Леонову". Он не был уверен, слышат ли его на корабле:

"…знаю, что вы на борту "Леонова"… может не хватить времени… направляю антенну своего передатчика туда, где может находиться…"

Голос исчез на несколько мучительных секунд, затем зазвучал снова, гораздо четче, хотя также негромко:

"…передать эти сведения на Землю". "Цин" погиб три часа назад. Уцелел лишь я один. Пользуюсь передатчиком космического скафандра — не знаю, какова дальность его действия, но это мой единственный шанс. Слушайте меня внимательно. НА ЕВРОПЕ ЕСТЬ ЖИЗНЬ. Повторяю: НА ЕВРОПЕ ЕСТЬ ЖИЗНЬ…"

Голос снова исчез… и вновь:

"…вскоре после местной полуночи. Мы продолжали качать воду, и баки наполнились почти наполовину. Мы с доктором Ли вышли из корабля, чтобы проверить термоизоляцию трубопровода. "Цин" стоит — стоял — в тридцати метрах от Большого канала. Трубопровод был протянут от корабля к каналу и уходил под лед. Лед очень тонкий, ходить по нему опасно. Поднимающаяся снизу теплая вода…"

Снова длительная тишина.

«…решили проблему — электрические лампочки общей мощностью в пять киловатт протянулись по наружной поверхности корпуса. «Цин» стал походить на новогоднюю елку — яркие огни, видные даже сквозь лед. Первым это заметил Ли — огромную темную массу, поднимавшуюся из глубины. Сначала мы решили, что это стая рыб — слишком велики размеры для одного организма, затем оно начало пробиваться сквозь лед».

«…подобно гигантским пучкам мокрых водорослей, ползущим по поверхности. Ли побежал на корабль за видеокамерой, а я остался на месте, рассказывая о происходящем по радио. Существо двигалось так медленно, что я мог без труда опередить его. Я был слишком взволнован, чтобы испытывать страх. Мне показалось, я понял, что это за существо, — мне приходилось видеть фотографии бурых водорослей у берегов Калифорнии, — но я ошибся».

«…я видел, как ему трудно. Оно не могло существовать при температуре ниже температуры привычной для него среды на полтораста градусов. По мере движения оно замерзало прямо на глазах — от него отваливались куски, похожие на куски стекла, однако оно продолжало ползти вперед, к кораблю, — черная приливная волна, двигающаяся все медленнее и медленнее».

«Я был по-прежнему настолько изумлен, что не мог собраться с мыслями и разгадать его намерения…»

«…поднимается вверх по корпусу корабля, внутри ледяного туннеля, образующегося по мере его продвижения. Возможно, туннель предохраняет его от холода — так защищаются от солнца термиты в крошечных туннелях из глины».

«…тонны льда на корпусе. Первыми отломились радиоантенны, затем я увидел, как начали подгибаться посадочные ноги — как при замедленном показе или во сне…»

«И лишь когда корабль накренился перед падением, я понял, чем вызвано столь упорное стремление вперед этого странного существа, но было уже слишком поздно. Мы легко могли спастись — стоило только выключить лампы наружного освещения».