Одинокий рейд

Внутренние детонации привели к тому, что на участке разошлись швы корпуса, и ещё во время буксировки происходила медленная фильтрация забортной воды. Уже в бухте Южной Георгии более благоприятные погодные условия позволили устранить течи.

При́сланная из метрополии специальная комиссия, в которую входили в том числе и специалисты в области живучести корабля, пришли к выводу, что восстанавливать изуродованное судно не имеет смысла.

Тем не менее материал для исследований (в плане живучести и противостоянию корабля подобным ударам) был очевиден, поэтому в утробе авианосца продолжали копошиться специалисты. А также технические бригады, целью которых было снять всё уцелевшее и имеющее хоть какую-то ценность.

В районе 121-го шпангоута рабочие ремонтной бригады нашли железяку, вызвавшую интерес, и послали за более соображающими специалистами.

– Здесь пожар был оперативно потушен, поэтому всё относительно уцелело, – глубоко дыша, показывал монтажник, подсвечивая фонарём, – а я почему-то сразу понял, что это движок, но не «харриеровский». Тут на боку даже маркировка осталась…

Инженер-офицер заинтересованно склонился над запёкшимся агрегатом, соскребая начинающую присыхать пожарную пену.

– А ну-ка, фонарь поближе…

– Во-во, – продолжал тараторить монтажник, – там точно не наши закорючки…

Но офицер его уже не слушал, привстав, осматривал отсек и пролом в переборке, прикидывая, как половчее вытащить изжёванный реактивный двигатель от русской ракеты до кормового подъёмника.

Вскоре находку подцепили кран-балкой пришвартованного к боту судна-обеспечителя.

– Боеголовка была бронированной – смогла проломиться почти до миделя, а двигатель и прочие стабилизаторы оторвало ещё в районе полуюта. Следует облазить весть пролом и место взрыва. Может, что-нибудь ещё разыщете, – объяснил офицер старшему демонтажной группы и отправился составлять срочный рапорт начальству – маркировка на русской ракете вызвала у него определённое недоумение.

* * *

Никто не любит рассказывать о своих поражениях, тем более мальчики. Тем более перед девочками.

Директор британской секретной разведывательной службы МИ-6 Чарльз Грэй хоть и не был причастен к неудачам военных моряков, но как человек, отвечающий за внешнюю разведку, в том числе и для флота, чувствовал свою, пусть и косвенную вину.

Приезд Маргарет Тэтчер был неожиданным. Грэй находился в техническом отделе службы и, не став суетиться, попросил секретаря препроводить премьер-министра сюда же.

Зал технического подразделения был заставлен аппаратурой, сновали сотрудники, преимущественно в лаборантской спецодежде.

Глава разведывательной службы встретил гостей (Тэтчер сопровождал личный секретарь) в центре зала, руки не подал, потому что был в резиновых перчатках, перепачканных чем-то чёрным.

– Что это? – с ходу спросила «железная леди», кивнув в сторону обгорелых металлических фрагментов, разложенные на небольшом возвышении в центре зала.

– Остатки ракеты русских. Хвостовая часть и частично блоки управления, как мы думаем.

– И как?

– Неплохо! – ответил возившийся с останками сотрудник, с виду лаборант-очкарик – его перчатки тоже были измазаны сажей. В руках он держал какой-то деформированный блок и самую обыкновенную лупу.

– Неплохо, – ещё раз повторил он, – вот взгляните…

Тэтчер отстранилась – сотрудник неуклюже пытался что-то показать, сунувшись со своими инструментами и едва не запачкал ей костюм.

– Ой! Извините! Просто это любопытно.

– На словах, если можно… – сморщила свой острый нос (или носик) женщина и тут же восстановила невозмутимость, поддерживая имидж деловой леди.

– Понимаете, – вступился за своего человека начальник разведки, – русские, в целях дезинформации, регулярно производят перенумерацию и переименование в своих секретных управлениях, военных организациях, не говоря уж о простых боевых единицах. Цель, как я уже сказал, ввести в заблуждение противника, то есть нас.

– Но тут они превзошли сами себя, – не утерпев, влез лаборант, – так напутав с датами и маркировкой своих изделий, что я не знаю…

– Понятно, – сухо кивнула пример-министр, продолжая брезгливо кривиться, – давайте отойдём.

Директор, наконец, с помощью сотрудника стянул перчатки, на всякий случай протерев руки влажной салфеткой:

– Ко мне в кабинет?

– Нет времени.

Действительно, отойдя лишь на немного в сторону, Тэтчер тихо спросила:

– У нас есть кто-нибудь в ЦРУ?

Грэй сразу понял, что подразумевалось под понятием «у нас».

Не имея привычки торопиться, он минуту обдумывал, прежде чем ответить:

– У нас есть законсервированный агент. Так сказать, на всякий случай. Союзники союзниками, но… – Хотел добавить, что янки при необходимости нередко норовят вставить палки в колёса. И что с ними надо держать ухо востро, но увидев молчаливое понимание в глазах Тэтчер, не стал развивать тему.

А та, поджав губы, продолжала интересоваться: