Одинокий рейд

Второе уточнение – никакого собственного названия, типа там «Красный Октябрь» или «РотФронт». А вот на крышке аппарата – логотип в виде надкусанного яблока!

Первое, что предположили в ЦРУ – Советы, из-за отсталой технической базы в собственной стране, вливают деньги в высокие технологии за рубежом, как условие, получая приоритетные разработки. Либо вообще компания «Аpple Inc.» является проектом КГБ на подставных лиц.

Подключили АНБ и ФБР. В считаные дни корпорацию «Аpple» поставили «на уши»: перетрясли штаб-квартиру, исследовательские лаборатории, сборочные цеха, персонал, включая учредителей. В результате нечто похожее, что описывали аргентинцы, нашлось, но практически лишь в дизайнерских зарисовках.

Консультативные беседы со специалистами по компьютерной теме лишь усложнили версии парней из Лэнгли и окончательно запутали коллег из параллельных организаций.

А разбираться со всеми этим теперь надлежало ему – Мартину. Другое дело, что на данный момент он был не в своей власти, потеряв счёт времени, в монотонности, в стальной коробке каюты, где-то в недрах корабля, уставший до чёртиков.

Да и просто инстинктивная животная тяга влекла к «где помягче», против почти мазохистских потребностей разума в шпионских играх.

Но опять куда-то повели, коридорами, ярусами, трапами. По пути попались, протопав мимо в синих робах, хмурые, слегка любопытные – вахта, смена. Вот и время случайно узнал – 4:00.

В сопровождении те же два морпеха – осунувшиеся лица, самим осточертело, устали и из вредности на вопрос: «куда?», вяло зубоскаля, попугали: «К утру как раз облысеешь».

Встречал словно издевательски чисто лысый тип в потёртой синей форме, морщинил лоб, набрякши близорукими веками, в злобе своей старше лет на двадцать.

А ему (Мартину) настолько уже всё ровно, что уже ничего не воспринимал, когда толкнули к двери, скорее переборочному люку – брутальному, с высоким комингсом, кремальерой и значком радиоактивной опасности.

Внутри очередного технического закутка полумрак одинокой лампы и техноад с жужжанием механизмов и утробными стуками, словно у старой паровой машины. Плевать! Веки уже смыкались. С деревянным отупением глядел на воду в пластике и дурацкое красное ведро. Вырубился мгновенно.

* * *

Особист, видимо, собирался сделать доклад, оттесняя вестового в дверях командирской каюты, но Терентьев отмахнулся:

– Там расскажешь! По пути… или в своих… – Настроение скакало вприпрыжку, но глядя на натянуто-серьёзного особиста, не стал подшучивать (не те отношения) про «пыточные».

Лейтенант ФСБ тут же вежливо отступил назад. В коридоре темнела фигура морпеха с оружием.

«О! А парень с охраной ходит», – усмехнулся Терентьев, и всё же не удержался с подколкой:

– Пошли, показывай, где расположил свою походную «лубянку»! У тебя там есть телефон, корабельная связь в порядке?

– Работает, конечно, – лейтенант назвал ярус и номер каюты.

Терентьев отпустил вестового:

– Иди на ГКП. Скажешь, где, если что, меня искать!

Шли минут десять молча. Лейтенант ожидал, когда командир начнёт задавать вопросы, а Терентьев видел, что идея с беседой по дороге была дурацкой – по трапам гремели башмаками друг за другом, да и в коридорах частенько было тесновато.

– Есть что интересное? – всё-таки при возможности спросил Терентьев.

– По опросам? Ничего особенного. Сержант «дельтовец» из себя полного дебила строил, да морячок с атомного крейсера «Лонг Бич», служил там… что-то по типу нашего дивизиона движения. И врёт наверняка – имеет звание выше, если с реакторами имел дело.

– А что, твой полиграф не работает?

– Скорее недополиграф – мало данных.

– Цэрэушника потрепали за ночь?

Особист так необычно вскинул взгляд:

– В смысле? Вы приказали его не трогать. Его даже толком не допрашивали после полуночи. Сами устали как черти. Но старшина трюмных подсказал. Местечко выделил. – Проход опять стал узким, лейтенант выдвинулся вперёд, и ему приходилось говорить с командиром, бросая слова через плечо: – Поместили в каком-то техническом закутке у компрессорных реактора. Там за переборкой… панели ПЭ… или…

– ПЭМ, – подсказал Терентьев[92].

– Так точно – ПЭМ! Задраили за ним дверь наглухо, но шумоизоляции там никакой! А за переборкой клапаны какие-то шипят и тумкают, да так, что не соскучишься.

– А-а-а! – понял Терентьев. «Там действительно не заснёшь. Помимо общего механического шума, приводы клапанов перемычек контура срабатывают с весьма характерным шипением и хлопком».

– Он там не загнулся?

– Матрос? – окликнул особист морпеха.

– Никак нет, не загнулся. Мы ему фрюлю, в смысле полторашку с водой на попить и ведро… так сказать, наоборот, дали. Утром постовой постучал по железу – что-то промычал в ответ.

Спустились по трапу на следующий ярус, почти пришли. Терентьев вдруг спросил:

– Фрюля – что-то знакомое?

– Это ж анекдот армейский ещё с советских был… – морпех (молодой парень) глуповато заулыбался, – про солдата с обрезком трубы и генерала…

– Что-то помню, а при чём тут ПЭТ-бутылка на полтора?

– Так она тоже того… когда пустая и без крышки – фрю-фрю! – снова сказал, ширясь лицом в улыбке.