Одинокий рейд

Следующий «космический глаз» настраивали на более широкое «поле зрения», охватывая бо́льший участок океана, жертвуя качеством изображения, что пока было не существенно – цель слишком «жирная утка», чтобы её не заметить! Но… но – нет!

«Нет» и в инфракрасном спектре – ни одного мало-мальски зна́чимого пятнышка, а с каждой минутой зона поиска увеличивалась на километр, в радиусе!

И всякий раз (и не раз) возвращаясь (согласно логике) к координатной привязке последнего контакта, эти в общем-то неглупые люди тем самым совершали одну и ту же ошибку.

Крейсер

А мозг это такая штука – крутая и быстродействующая! Один искромётный взгляд, и мигом прыснули данные (нужные – не нужные) с анализом и просто на заметочку с зарубкой на будущее.

«Я русский бы выучил только за то…»

Беглый «русский» он получил от своих стариков, сменивших Царство Польское (в самый закат Российской империи) на эмиграцию[88]. От родителей ему досталась старинная славянская фамилия Сколота, которую изменили на английский манер – Сколот. Польское имя Марчин жизнь тоже подправила. Мартин Сколот.

Его славянское полиглотство, как и аналитический ум, заинтересовали вербовщиков из управления, занимавшихся поиском подходящих людей в университетах страны.

Не нашли в нём откровенного великопольского негатива к руссам, который зачастую имелся у многих выходцев панского государства. Что тоже легко плюсом в его характеристику – работа разведчика предполагает холодную, не обремененную эмоциями голову.

Надо заметить, не было у него особого пиетета и по отношению к ценностям самой свободной страны в мире. Но этого не заметили под наносным илом патриотизма, даже после тысячных пунктов тестовых вопросников и расшифровок осциллографических линий полиграфа. Предложили перспективную и не скучную работу. Не отказался.

И ни разу не пожалел. Видимо, подкинули ему предки в смешении генных неспокойных макромолекул, добавив избытка пассинарности.

Работа в ЦРУ позволяла чувствовать причастность к чему-то значимому, даже при составлении нудных аналитических отчётов, отделяя его от заурядности жизни рядовых американцев. А периодические вбросы адреналина красили жизнь другими, пусть не всегда яркими, но такими возбуждающими красками.

Всё их прикрытие и легенда о спецмиссии SAS посыпалась карточным домиком, видимо, после первых же блиц-допросов (собственно, как и вся силовая операция, на горечь амбициям «дельтовцев»). И первыми раскололись, конечно, морячки и технические специалисты. Голову бы оторвать тем, кто обеспечивал секретность, но кто-то знал об участии в операции представителя агентства и всенепременно сдал – на первом же прессовании, злой русский офицер, торжественно обвиняя, ткнул пальцем ему в лицо: «ЦРУ».

Раскрасневшиеся, потные под своим камуфляжем русские солдаты выглядели свирепо, особенно сразу после боя и хомутания в плен. По коротким обрывкам фраз, обильно смазанных матом, он понял, что у них были потери. Поэтому стоически принял тумаки и пинки берцами.

Вскоре морские пехотинцы русских стали растаскивать, рассортировывая пленных по разным помещениям, по каким-то неведомым признакам изолируя «дельтовцев» от простых морячков (хотя весь десант был обряжен в английскую камуфляжку).

Его затолкали в какой-то технический закуток, полный трубопроводов, манометров, прикрученных к стенкам ящиков, ящичков, и всё под одной тусклой лампой. В углу, пригорюнившись, сидели два морячка. Выяснилось – из Норфолка, оба слегка раненных.

Долго он с ними не задержался – ему оказали особое внимание, велев выходить, а затем, проведя по совершенно не запомнившимся коридорам и трапам, втолкнули в отдельную каюту.

Если бы перед миссией специалисты по морской символике ему не объяснили на наглядных пособиях, сам бы он сразу чего-то особенного и не увидел. У этих русских на погонах, как и положено – звёзды. Нашивки на груди были похожи на такие, как и принято на флоте США. А вот кокарды на головных уборах попадались действительно – птичий царский герб и особо выпячивались шевроны с надписью «Россия», при отсутствии законных серпа и молота.

Словно русские, дав название крейсеру «Пётр Великий», нарочито обвешались символикой царской России, при этом перемешав всё с красными звёздами и обращением младших к офицеру по-уставному – «товарищ». Не империя, не Союз – гротеск и паноптикум!

Как маскировка это выглядело глупо – русские остаются русскими, даже если они рядятся под царских, императорских. Но как возможность запутать абсурдностью и сломать кому-то голову в попытках найти рациональное зерно – сработало.

В Пентагоне десятки аналитиков, специалистов разного профиля изучали фотографии и материалы, полученные через своих людей в Аргентине, сравнивали с имеющимися фактами, пытаясь подловить в мелочах и найти объяснения такому шагу.