Одинокий голубь

Когда он добрался до города, уже почти стемнело. Он остановился перед домом, который принял за салун, но обнаружил, что не может спешиться. Потом вспомнил, что привязан. Он не смог развязать узлы на ремне, но умудрился вытащить пистолет и выстрелить в воздух. Первого выстрела, похоже, никто не заметил. Тог да он выстрелил еще дважды, и в дверях салуна показались несколько мужчин и уставились на него.

— Это лошадь Старого Хью, — заметил один угрюмо, как будто заподозрил Августа в конокрадстве.

— Верно, мистер Олд любезно одолжил мне свою лошадь, — сказал Август, глядя вниз на мужчину. — У меня плохо с ногой, и я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь побыстрее показал мне, где живет врач.

Мужчины обошли лошадь. Когда они увидели ногу, один из них присвистнул.

— Что случилось? — спросил он.

— Стрела, — ответил Август.

— Кто вы, сэр? — спросил другой, выказывая больше уважения.

— Август Маккрае, капитан техасских рейнджеров, — представился Август. — Кому-нибудь из вас, джентльмены, придется помочь мне с этими узлами.

Они поспешили на помощь, но, прежде чем они успели снять его с лошади, его глаза снова залила красная вода. Пятнистой лошади по имени Кастер не понравилась такая толпа вокруг. Он попытался цапнуть одного, потом дважды взбрыкнул, сбросив только что отвязанного Августа на землю. Двое мужчин попытались поймать коня, но он легко обогнал их и поскакал прочь из города.

96

Август плыл в красной воде. Иногда он видел лица, слышал голоса, потом опять видел лица. Он видел Боливара и Липпи, своих двух жен, трех сестер. Он видел давно умерших людей, с которыми работал рейнджером, Пи Ая и Флореса и ту рыжую, с которой жил месяц, когда плавал по реке. Вода вспенивалась, и он беспомощно барахтался в ней.

Затем красное марево исчезло, и когда он снова открыл глаза, то услышал звуки пианино в отдалении. Он лежал на кровати в маленькой, душной комнате. Через открытое окно он мог видеть огромную прерию Монтаны. Оглянувшись, он заметил низенького толстого человека, дремавшего рядом на стуле. На нем был черный пиджак, обсыпанный перхотью. На маленьком столике стояла бутылка виски и лежал котелок такого же неприличного вида, как шляпа Липпи. Толстяк мирно похрапывал.

Испытывая сильную боль, Август взглянул вниз и увидел, что левой ноги нет. Обрубок был забинтован, но вся повязка уже пропиталась кровью. Кровь продолжала сочиться, хотя бинта было накручено порядочно.

— Если вы врач, то проснитесь и остановите кровотечение, — сказал Август. Он чувствовал печаль и раздражение и пожалел, что не может дотянуться до бутылки.

Толстячок вздрогнул, как будто его пырнули вилкой, и открыл глаза. Его щеки были все в красных прожилках — из-за чрезмерного пристрастия к спиртному, так решил Август. Он поднял руки к голове, как бы удивившись, что она все еще на месте.

— И передайте бутылку, если можете поделиться, — добавил Август. — Надеюсь, вы мою ногу не выкинули.

Врач снова вздрогнул, как будто этот вопрос поразил его.

— У вас здорово громкий голос для больного, — заметил он. — Для такой комнаты такого голоса многовато.

— Ну, другого у меня нет, — отрезал Август. Доктор снова поднес руки к вискам.

— Бьет в виски как огромным молотком, — пожаловался он. — Извините, что ною. По правде говоря, я сам себя погано чувствую.

— Наверное, пьете много, — предположил Август. — Если дадите мне бутылку, я помогу вам слегка избавиться от искушения.

Доктор протянул бутылку, но сначала сам отпил глоток. Август несколько раз приложился к бутылке, пока доктор шаркал ногами по комнате и наконец остановился у окна. Через улицу кто-то все еще играл на пианино.

— Эта девочка прекрасно играет, — произнес доктор. — Говорят, она училась в Филадельфии, когда была моложе.

— А сколько ей сейчас? — поинтересовался Ав густ. — Может, я пошлю ей букет.

Доктор улыбнулся.

— Вы явно сильны духом, — одобрил он. — Это хорошо. Боюсь, вам еще предстоит испытать много неприятностей.

— Каких неприятностей? — спросил Август. — Вы бы представились, прежде чем говорить загадками.

— Доктор Мобли. Джозеф Ц. Мобли. Ц означает Цинциннатус.

— Снова загадки, так я полагаю, — заметил Август. — Объяснитесь насчет первой.

Я хотел предупредить, что нам придется ампутировать вам и вторую ногу, — проговорил доктор Мобли. — Мне бы надо было это сделать, пока вы были без сознания, но, честно говоря, я здорово притомился, работая над левой.

— И это хорошо, — согласился Август. — Если бы вы отрезали и правую, вам бы несдобровать. Мне правая нога нужна.

Его ремень с кобурой висел рядом, и он, протянув руку, вытащил пистолет.

Доктор оглянулся, разыскивая бутылку. Август протянул ее ему, он основательно приложился и вернул ее Августу.

— Я понимаю вашу привязанность к своим конечностям, — заметил он, разбинтовывая культю. Доктор поморщился, увидев рану, но продолжал работать. — Мне не так уж хочется резать вашу вторую ногу, если меня могут в это время пристрелить. Но вы умрете, если не передумаете. Это ясно как день.