Одинокая девушка

– Помню, – спокойно ответила она и пожала плечами.

– Я уже все подготовил, так что вы сможете ими воспользоваться. Если вы сейчас свободны, я приглашаю вас к себе, и мы вместе посмотрим, что у меня получилось. – Он смотрел на нее дерзко и насмешливо. – Если вы, конечно, доверитесь безнравственному, бессовестному и похотливому журналисту.

– Я… думаю, что смогу довериться.

– А вы вполне в этом уверены? Я спрашиваю потому, что, если вы вздумаете кричать, взывая о помощи, никто не придет на выручку. В доме никого нет.

Лоррен, молча, величественно проследовала мимо него к лестнице и поднялась в комнату Алана. Он шел за ней, в притворном изумлении схватившись за голову:

– О небо! Девушка мне доверяет!

Они дружно рассмеялись, и Алан, закрыв дверь, указал ей на стул у стола. Лоррен села и с интересом посмотрела на разложенные перед ней бумаги. Пододвинув один из листов, она начала его просматривать, но Алан забрал его.

– Вам нет необходимости это читать, – сказал он.

– Жаль, это очень интересно.

– Здесь много всего интересного, но мы будем работать над вашим материалом, не над моим.

Он взял со стола целую стопку бумаг с записями и перелистал. Лоррен несколько минут с интересом наблюдала за ним и воинственнее, чем хотела, заявила:

– Я никак не могу понять, почему такой интеллигентный, получивший прекрасное образование человек, как вы, мог опуститься до обычного уровня подневольного журналиста?

Он повернулся, с сожалением посмотрел на нее и холодно сказал:

– Прежде чем мы приступим к нашим делам, мне, похоже, придется прочесть вам лекцию, иначе все это, – он коснулся рукой записей, – будет только пустой и ненужной макулатурой. – Алан сел на стул и положил ногу на ногу. – С вашей одержимой ненавистью к газетам и людям, которые их делают, вы, наверно, считаете, что все редакции нужно в принудительном порядке закрыть, а все газеты запретить?

– Конечно же нет!

– О! Почему?

Лоррен поколебалась немного, чувствуя себя бездарной и робкой студенткой:

– Я думаю… что они – главный источник, из которого люди узнают о событиях в мире.

– Правильно. Хоть в чем-то мы с вами согласны. Давайте от этого и отталкиваться. В настоящее время даже в демократических странах закулисные политические интриги не выносятся на свет, но знать о них людям необходимо в их же интересах. Поэтому их надо сделать достоянием общественности. Согласны? – Она кивнула. – И вы должны признать, что именно репортер, как сыщик, пытается разнюхать скрытый смысл незначительных на первый взгляд событий.

Алан сделал паузу и выжидательно поднял брови, Лоррен вновь кивнула, и он, удовлетворенный ее реакцией, продолжил:

– Если этому репортеру удастся разоблачить то, что скрывалось властями предержащими, но что простые люди должны знать, он оказывает этим неоценимую услугу обществу. Вы со мной согласны?

– Полностью.

– Отлично! С этим разобрались. Теперь скажите мне, все люди обучаются и воспитываются по одним стандартам?

– Конечно нет!

– Основная функция газет – передача информации, значит, журналисты должны писать так, чтобы как можно большее число людей понимали, о чем они говорят. – Лоррен согласно кивнула. – Мы не можем быть снисходительными: если газеты не будут писать доходчиво и просто, их не станут покупать, потому что люди ничего не поймут в них. Поэтому мы должны излагать материал предельно кратко, при этом не теряя качества языка, чтобы десять из девяти читателей поняли, о чем мы пытаемся им рассказать.

Лоррен пришлось согласиться с ним. Несколько минут Алан молча смотрел на нее, а потом протянул ей руку и тихо спросил:

– Чур-чура?

– На самом деле вы имели в виду «мир»? – простодушно заметила она, вкладывая свою руку в его ладонь.

– Говоря словами народных масс, – он улыбнулся насмешливо, – мир!

Они приступили к работе и трудились над заметками, совершенно забыв о времени. Наконец Алан взмолился:

– Пора немного передохнуть. У нас есть шанс выпить кофе?

Лоррен тотчас же встала и отправилась на кухню. Алан последовал за ней, предлагая свою помощь, но вместо этого уселся верхом на стул и продолжал говорить. Когда кофе и бутерброды были готовы, он отнес поднос наверх, а после кофе они вновь приступили к работе.

– Как приятно! – сказал он вдруг.

– Что?

– Быть с вами в мире. – Алан вытянул ноги и сцепил руки на затылке. – Война между народами бесполезна, – философски заметил он, – а битва между индивидуумами еще хуже, особенно когда одна из сражающихся сторон – женщина, чрезвычайно воинственная и такая… э-э-э… привлекательная!

Лоррен сразу же напряглась, но он похлопал ее по руке:

– Успокойтесь и спрячьте ваши иголки, дикобраз.

Зазвонил телефон, и они оба вскочили.

– Оставайтесь здесь, – сказал Алан. – Если это вас, я позову.

Он спустился вниз, и Лоррен услышала его слова:

– Марго? Что тебе надо? Я не могу понять тебя… Ты пьяна? Только что вернулась с вечеринки? Я? Я работаю… Над кем? Мисс Феррерс, если хочешь знать… И не «над», а «с». Да, я знаю, что она только учительница… нет, я никогда с ними не общался, – он засмеялся, – но стоит попробовать. Вреда от этого не будет, не так ли?