Одинокая девушка

– Очень хорошо. Обещаю не касаться к ним карандашом, хотя соблазн слишком велик. Будьте любезны, дайте мне хоть взглянуть на них. Целую вечность я не читал девических излияний вроде этих. Я буду рад, если они освежат мою память. – Он просяще протянул руку: – Пожалуйста!

С большой неохотой Лоррен протянула ему стопку тетрадей. Алан еще ближе придвинул к ней свой стул, и Лоррен, сжав от злости зубы, заставила себя остаться на месте. Она поняла, что он делает все намеренно, стараясь вывести ее из себя. Какое-то время Лоррен тихонько сидела, но вскоре, не вынеся его близости, она начала осторожно отъезжать в сторону. Алан будто невзначай зацепил ногой ножку стула, и девушке пришлось смириться.

– Не дергайтесь, – приказал он, – вы мешаете мне сосредоточиться. – Он вновь приступил к чтению. – А вот и хорошее! – Он перевернул страницу и увидел низкий балл, поставленный Лоррен за эту работу. – Что? Это замечательное сочинение!

– Замечательное? Да оно просто ужасно! Грамматика возмущает, язык берет начало в сточной канаве, все правила нарушены…

– Да откройте уши и глаза: язык на уровне современных требований, острый и едкий. Прекрасные идиомы. Так говорят все вокруг вас, только вы слишком глухи, даже преднамеренно глухи, чтобы услышать это.

– Но повседневная речь – это не язык для сочинений по английскому. Конструкция предложений слишком свободная и часто неправильная.

– Говорю вам – это хорошо. Оно не напыщенное и не лишено оригинальности. Эта девочка, очевидно, всеми силами сопротивляется беспощадным методам ортодоксальных учителей. Я с радостью возьму ее начинающим репортером, если она этого захочет. – Он принялся за следующее сочинение. – А вот это утверждение изначально неверное. Вы разве не учите их пользоваться только проверенными, достоверными фактами? Это одно из первых правил всех описаний и репортажей.

– Но учителя английского не имеют дело с фактами. Для нас важнее творческая фантазия, воображение, удачно выраженное мнение…

– Мнение? Но прежде чем они сформируют свое собственное мнение, вы должны дать им факты…

Лоррен, совершенно растерявшись, покачала головой:

– Если я начну давать им злободневные факты и слишком актуальные темы для сочинений, вызывающие или даже провокационные, их родители очень удивятся и назовут это отклонением от школьных образовательных стандартов, снижением культурного уровня и выразят сомнение в учительской нравственности.

– Тогда надо учить и родителей, не так ли?

Он прочитал еще несколько сочинений и отодвинул кипу тетрадей:

– Ваше отношение к этим работам рассказало все, что я хотел знать о вашей учительской отваге. Абсолютный ноль. Вы просто заучиваете правила по учебнику, подряд, от корки до корки, и не имеете мужества отступить от них ни на йоту. – Алан повернулся и посмотрел на ее вспыхнувшее лицо так, словно она была интереснейшим экспонатом музея. – Вы одно из тех созданий, которых я бы на милю не подпускал к преподаванию из-за их фанатичной нетерпимости ко всему новому.

Не в состоянии больше выносить его издевательства Лоррен ударила кулаком по столу и резко сказала:

– Может, вам стоит уйти отсюда подальше и оставить меня наедине с этими так раздражающими вас работами?

Но ее самоуверенность дала трещину, а прочно укоренившиеся за годы преподавания методы внезапно утратили всю свою привлекательность.

– Уйду, как только закончу, – парировал Алан, зло усмехнувшись ей в лицо, и вдруг заметил на столе нечто, привлекшее его внимание. Он быстро протянул руку и схватил листок бумаги прежде, чем она остановила его. – Ба, что я вижу! Статья? – Увидев имя автора, он уничтожающе взглянул на Лоррен. – Литературное произведение самой учительницы английского! – Он радостно потер руки: – Это должно быть очень интересно!

– Это моя статья как редактора школьного журнала, – сказала Лоррен и попыталась выхватить лист у него из рук, но он сжал ее запястье и, запрокинув голову, расхохотался:

– Вы – редактор? Это сенсация!

– Я не разрешаю вам читать это. – Она все еще пыталась освободиться.

– А я и не спрашивал разрешения, – ответил он и начал читать.

Лоррен тяжело вздохнула и опустилась на стул. Алан, не прерывая чтения, отпустил ее. Она затаила дыхание и выжидающе смотрела на него:

– Ну?

– Что я могу сказать? – Он повернулся к ней и положил руку на спинку ее стула.

– Это… это так ужасно?

Он рассмеялся, увидев ее по-детски трогательные умоляющие глаза.

– Да, – сказал он и протянул руку за карандашом, – это ужасно. Но я и ожидал нечто подобное, хотя некоторые идеи недурны, – подсластил он пилюлю, занес карандаш над первым предложением и вопросительно взглянул на нее: – Можно?

Лоррен молча кивнула, сдерживая себя и внутренне сжимаясь от того, что этот карандаш сейчас сделает с ее драгоценной статьей.

– Да, вам придется побеспокоиться, – заметил он, не глядя на девушку, – потому что вы свою статью просто не узнаете.