Одиночный выстрел

Они очутились в одной из комнат комендатуры. Комендант был так любезен, что предложил им чаю и оставил разговаривать с глазу на глаз. Разговор вышел печальным. Генерал-майор коротко рассказал Павличенко о том, каким образом советские войска «оставляли» Севастополь. В сущности, эвакуацию подготовили из рук вон плохо, вернее, в дни третьего штурма не готовили совсем, и люди поплатились за чужое головотяпство жизнью и свободой. Кто виноват больше: командование Приморской армии или командование Черноморского флота – решать высшему начальству.

– Где моя двадцать пятая дивизия, мой полк? – спросила она.

– Людмила, их больше не существует. Дивизия погибла под Севастополем. Все штабные бумаги уничтожены, знамена утоплены в море, печати закопаны где-то на берегу Камышовой бухты.

– А медсанбат номер сорок семь?

– Вероятно, остался там же, на поле у Херсонесского маяка.

– Значит, он – в руках у немцев?

– Выходит так, – Иван Ефимович вздохнул.

– Конечно, они его расстреляли! – в отчаянии воскликнула Люда, и слезы показались у нее на глазах.

– Кого?

– Капитана медицинской службы Бориса Чопака.

– Твой знакомый? – Петров внимательно посмотрел на нее.

– Да. Еще с Одессы. В научной библиотеке я работала вместе с его сестрой Софьей, бывала в их семье. Прекрасные, гостеприимные, добрые люди. Отец его – профессор медицинского института Яков Савельевич… – она достала платок из нагрудного кармана гимнастерки и вытерла слезы на щеках. – Как сообщить им о таком несчастье?

– Но вдруг Борис Чопак жив и попал в плен?

– Еще неизвестно, что хуже, Иван Ефимович, – грустно произнесла Людмила. – Фрицы отвратительно обращаются с пленными…

В комнате воцарилась тишина. Петров молча рассматривал свою собеседницу. От недавнего ранения у нее остался заметный, чуть красневший на щеке возле уха черточка-шрам. Пышные темно-каштановые волосы почти закрывали его. Но когда она откидывала их в сторону привычным движением руки, он все-таки был виден. Знаменитый снайпер сильно похудела, выглядела безмерно уставшей, измученной.

– Дочка, – сказал генерал-майор, – проси чего хочешь.

– Чего? – она надолго задумалась. – Хотя мечта у меня есть.

– Говори, не стесняйся.

Петров полагал, будто сейчас услышит просьбу о длительном отпуске, о поездке к родным, или может быть, что-нибудь сугубо женское. Например, ткань на платье, белье, духи, косметика. Да мало ли вещей, необходимых в дамском обиходе, теперь не сыщешь ни в каких магазинах.

– Я мечтаю стать офицером.

– То есть получить звание младшего лейтенанта? – уточнил он.

– Именно так. Я хочу продолжать службу в армии. Я люблю военное дело и хорошо стреляю. Я с фашистами еще не рассчиталась за гибель моих друзей и однополчан. Гитлеровцев надо наказать за все, что они сотворили на нашей земле. Наказать жестоко, чтобы они и их потомки запомнили поход в Россию навсегда. Можно исполнить эту просьбу?

– Можно, – ответил ей Петров торжественно и четко. – Твоя просьба – простая, и она мне нравится. Через три дня я уезжаю из Новороссийска в Краснодар, в штаб Северо-Кавказского фронта. Главнокомандующий, маршал Буденный, просил меня представить ему комсомольцев – героев Севастопольской обороны. Ты поедешь со мной. Думаю, маршал охотно подпишет приказ о присвоении звания «младший лейтенант» старшему сержанту Павличенко, кавалеру ордена Ленина…

Волшебной музыкой небесных сфер прозвучали для нее слова Ивана Ефимовича. Если б не армейская субординация, то Людмила наверняка бы бросилась ему на шею и расцеловала. Ибо по-другому выразить чувство благодарности и восторга, охватившее ее, было невозможно. Однако не пристало командирам Красной Армии вести себя с детской непосредственностью. Люда вытянулась по стойке «смирно» и ответила строго по Уставу:

– Служу Советскому Союзу!

Зато совсем неформальным и даже сердечным получился прием в штабе Северо-Кавказского фронта у маршала Буденного. Семен Михайлович, легендарный герой Гражданской войны, оказался человеком добродушным и приветливым. Петров по очереди представлял ему молодых севастопольцев: двух пулеметчиков, трех артиллеристов, минометчика и четырех пехотинцев, в том числе – снайпера Павличенко. Буденный каждого коротко расспрашивал, потом пожимал руку и говорил какие-нибудь хорошие слова, в основном – благодарил за стойкость и мужество, проявленные в боях.

Людмила тоже ощутила крепкое рукопожатие старого кавалериста. С улыбкой глядя на миловидную девушку-солдата, он спросил:

– Каков боевой итог на сегодня, старший сержант?

– Триста девять уничтоженных фрицев, товарищ маршал.

– Молодец! – похвалил командующий фронтом и, склонившись к ней, тихо добавил, – Честное слово, такой красавице лейтенантские «кубари» будут к лицу. Не хуже, чем бриллианты.

– Спасибо, товарищ маршал!..