Одиночество. Падение, плен и возвращение израильского летчика

Наконец Анвар поднял глаза и сказал: «Я просмотрел протоколы всех Ваших допросов. Прочел их очень внимательно. Вы не прекращали лгать ни на секунду». Он произнес это уверенно и решительно, подобно командиру эскадрильи, подводящему итоги ежедневного совещания. Я заметил эту сразу; в моей душе царило смятение — этот новый персонаж внушал мне страх и благоговение. Его английский выдавал в нем человека, получившего образование на этом языке, — он был безупречен. Мне было жаль, что во время этой встречи на мне нет моей военной формы — тогда бы мы могли говорить на равных. Мне было стыдно за свое униженное положение, передававшее нам обоим сигналы: «Взгляни на себя и взгляни на него». О сколько бы я отдал за возможность бросить ему в лицо, что в ходе Шестидневной войны я сбил четыре египетских самолета! А затем небрежно добавить, что я припас еще одну историю, как я сбил сирийский МиГ-21, которую при случае с удовольствием расскажу его сирийским коллегам. Однако я понимал, что должен придерживаться минималистической версии, делая вид, что пилотирование не является для меня основным занятием.

— О чем же, к примеру? — спросил я, прося предъявить конкретные примеры моей лжи, чтобы понять, сможет ли он разрушить всю башню, которую я так напряженно строил все это время.

— Вы дважды описали бой, в котором Вас сбили. В первый раз Вы сказали, что в расположении эскадрильи прозвучала сирена и Вы побежали к самолету. А второй раз — что в расположении эскадрильи зазвонил колокол, и Вы побежали к самолету.

Быть в плену и заслужить доверие к своим словам, для этого необходимо колоссальное самообладание. Нельзя смутиться. Нельзя запинаться и мямлить. Нельзя сказать: «Извините, я ошибся». На каждый заданный вопрос нужно дать четкий ответ.

— Если быть совсем точным, в нашей эскадрилье есть и сирена, и колокол. Поэтому первый раз я упомянул сирену, а второй раз колокол. Все просто. Разве у вас не так?

Иными словами, мне тоже интересно, что у вас происходит, я тоже боевой летчик, а потому позволяю себе вести себя как равный с равными.

— Вопросы здесь задаю я!

Анвар был старше и опытнее меня. В это время он командовал египетской эскадрильей МиГов, базировавшейся на авиабазе Иншас, к северо-востоку от Каира. Он погиб четыре года спустя, в ходе военного конфликта, который его близкие наверняка называли Октябрьской войной[28].

Глава 15 12 октября 1969 года

Анвар спросил про авиабазу в Герцлии, интересуясь подробностями тамошней жизни. Я понял, что ему это интересно. Мы поговорили об этом. Мы обсудили план базы, распорядок эскадрильи. И тут, не так, как во время предыдущих допросов, двери открылись, и Сами и денщик Анвара принесли горячие напитки.

— Вот видите, — сказал я, — у нас в ВВС нет солдат-денщиков. У нас совсем другие отношения между рядовыми и офицерами.

— Неужели? — ответил он. — Когда солдаты, получившие наряд на кухню, подают вам еду, разве вы не относитесь к ним как к слугам?

Мне не хотелось затевать идеологический спор, поэтому я не стал продолжать. Анвару очень хотелось узнать, есть ли в израильских военно-воздушных силах американские летчики. Ему хотелось узнать о черных ящиках «Миражей», которые, по его словам, обеспечивали нам превосходство над египтянами в области электроники. Однако я понимал, что на самом деле их интересует информация о том, каким образом израильские ВВС могут сбивать самолеты в воздушном бою. Он хотел услышать о боевой подготовке летчиков. Это были не те вопросы, на которые можно дать краткий и точный ответ, можно было позволить себе преувеличения или, напротив, напустить тумана. Поэтому я давал крайне многословные и расплывчатые ответы, находя в этом определенное удовольствие.

По его просьбе я описал бой, в котором меня сбили. Странно, но я почувствовал унижение, когда повторил придуманный мной позывной Ограда-2 вместо Тюльпан-4. Дело в том, что я очень любил и хорошо помнил позывные, которыми пользовался во время важнейших вылетов. Мне было больно, что Тюльпан-4 был позывным того вылета, из которого я не вернулся.

Анвар хотел знать о системе противовоздушной обороны Тель-Авива. «Я ничего о ней не знаю, — ответил я. — Не думаю, что у нас есть специальная система для защиты Тель-Авива».

— Нет, есть! — настаивал он — Тель-Авив — крупнейший город Израиля, его финансовый центр. Тель-Авив — столица Израиля. У Тель-Авива должна быть отдельная система ПВО.

Лежа в постели, я не смог сдержать возмущения:

— Столица Израиля — Иерусалим, а не Тель-Авив!

— Нет, нет, — контратаковал Анвар, — Аль-Кудс[29] не ваш, это арабский город. Ваша столица Тель-Авив.

— Столица — Иерусалим! — без колебаний ответил я. — Наш президент в Иерусалиме, кнессет в Иерусалиме, правительство в Иерусалиме. Иерусалим — столица Израиля.