Одиночества нет

Лена совсем забыла, что дома у дяди в холодильнике по-прежнему пусто, и в продуктовый магазин они по дороге так и не зашли. В итоге она вновь оказалась перед морозильной камерой, забитой полуфабрикатами. Поразмыслив, остановилась на фаршированном перце, сочтя, что его холостяцким блюдом не назовешь.

Ужинали почти в молчании, и сегодня это казалось более естественным. Дядя немногословно спросил, как прошел день, она так же немногословно ответила, что познакомилась с коллегами и даже пообедала с ними у Кнутссена. Дядя спросил, как ей понравилось знаменитое пиво, она ответила, что понравилось. На этом беседа и окончилась. Она даже не стала спрашивать дядю о удивительно попустительском отношении к пьянству в середине рабочего дня. Вообще в этой квартире было легко молчать, и в который раз Лена похвалила себя за решение приехать сюда.

После ужина и чая, дядя вновь тяжело поднялся со стула, и пробормотав: «Пойду, посижу», отправился к камину. Лена посидела немного, катая в ладонях остывшую кружку. Солнце за окном только-только клонилось к закату. Всего девять, какой бесконечно долгий день. И впереди еще долгий вечер. Спать совсем не хотелось, а чем себя занять, она не представляла. Пора идти в комнату, умыться и переодеться, а там может, и сон придет, а может, будет настроение почитать, у дяди нет вай-фая, но должна быть неплохая библиотека. Опять-таки интересно, остались ли на столе проволочные очки трубочиста? Лена улыбнулась, поняв, что до сих пор не заглянула в комнату.

Вчерашняя встреча почти забылась и казалась сном. В самом деле, можно ли представить, что в ее комнате ночью был совершенно незнакомый мужчина, который пришел ниоткуда и так же странно исчез? Пускай это покажется нелогичным, но, если очки и впрямь обнаружатся, это будет не подтверждением реальности вчерашнего, а скорее неким символом, который позволит сохранить память о странном видении. С такими мыслями она подошла к своей комнате.

Он сидел лицом к окну, положив подбородок на высокую спинку стула, и сумеречный предзакатный свет четко очерчивал его силуэт с выпрямленной спиной. В руке он держал открытую бутылку темно-зеленого стекла, по комнате витал тонкий аромат мяты. Цилиндр и проволочные очки лежали на углу стола.

Лена тихонько вошла и села на край кровати.

Он отпил из бутылки, посмотрел в окно, повернулся и подмигнул. Сюртук и воротник белой рубашки был расстегнут, от этого гость казался шире в плечах. Он откинулся назад, опираясь на стол левым локтем и, сделав еще один глоток из горлышка, махнул бутылкой:

– Будешь?

Она помотала головой:

– Из горла?

Он дернул бровью и опять посмотрел в окно:

– В том, чтобы пить из горла есть что-то настоящее. Честное. Только ты и напиток. Какой он есть, не исправленный формой бокала и светскими привычками.

– О! Целая философия!

– А философия всегда должна быть в простых вещах. Иначе в ней нет смысла. Так что, решилась?

– Нет. Лучше воздержусь от лишней натуральности. А что это, кстати?

– «Мятный родник».

– Ликер? Который «Элика» делает? – уточнила Лена, хотя пробовать все-таки не собиралась. – Сладкий?

– Освежающий, – кивнул гость.

Помолчали. Он – глядя за окно. Она – осматривая свои сложенные на коленях руки.

– Так что сегодня? – спросила девушка. – Будете лечить или сказки рассказывать?

Трубочист широко улыбнулся:

– Сегодня будем гулять!

Лена поймала себя на том, что когда Паша намекал на свидание, прогулка казалась последним, чего она хочет. Однако сейчас предложение выглядело интересным, хотя и не самым заманчивым.

– И где же мы будем гулять? – спросила она, готовясь к предложению посетить обычные места свиданий: Елизаветинскую набережную или Монастырский бульвар.

– Мы будем гулять по крышам! – сообщил трубочист, распахнув глаза.

– И как же мы туда попадем? – она даже не удивилась неожиданному приглашению

– Естественно, через печную трубу.

– Но… я же перепачкаюсь! – возмутилась Лена.

– Нисколько, – покачал он головой и взял ее за руку. – Я уже все вычистил. В конце концов, это моя профессия!

Лена очень сильно сомневалась, что и впрямь возможно пролезть через трубу, да еще и не испортить одежды, но перспектива прогулки по крышам завораживала.

Путь через трубу девушка запомнила очень смутно. Гость забрал со стола полотняный мешочек и увлек ее к камину, в котором уже была установлена деревянная лестница, и она поставила ногу на первую ступеньку. Потом темнота, и вот она уже стоит на крыше, а рядом высится кирпичная труба, прикрытая жестяной крышечкой. Впереди на гору вбирались красные, подсвеченные заходящим солнцем коньки крыш, а сзади синел залив. Она неловко переступила на мостках, уложенных поверх черепицы, и крепче сжала руку спутника.

– Страшно? – прошептал он на ухо.

– Ага, – кивнула она, но улыбнулась.

– Пойдем, – опять шепнул он и потянул ее за собой.

Они прошли вдоль дома, и перебрались на крышу старого домика на Цветочной. Здесь здания почти смыкались кровлями над узенькой улицей, и над ней даже были перекинуты мостки.

– Мы что, будем переходить на ту сторону? – спросила она, желая, чтобы ее переубедили.