Один в поле воин

Подойдя к двери, Бен согнутым пальцем постучал по стеклу. За ним появилась широкая бородатая физиономия швейцара, всем своим видом выражая недовольство, но стоило ему увидеть американца, как сразу лицо за стеклом расплылось в улыбке. Дверь перед нами распахнулась, и мы под недовольные вздохи молодежи прошли внутрь. При входе взгляд сразу упирался в длинную полукруглую стойку бара, за которой стояла средних лет женщина с помощницей, и ряд стульев с сидящими людьми. Барменши постоянно находились в движении, смешивая коктейли и наливая в рюмки ликеры. Сверху, со второго этажа, лилась музыка, там играл джаз-оркестр. У окон стояли столики, заполненные людьми. Ни одного свободного места. Под потолком висели большие хрустальные люстры, а на полу лежала ковровая дорожка. Только я успел обратить внимание на лестницу, ведущую на второй этаж, как Грега окликнули. Стоило прозвучать фразе на английском языке, как мы сразу оказались в центре внимания. Стоящий на лестнице человек помахал нам рукой, приглашая к себе. Как оказалось, столик для нас был заказан на втором этаже. Если внизу сидела одна молодежь, то здесь, по крайней мере за двумя столиками, сидели люди в возрасте. Как стало понятно по обрывкам разговоров, за одним из них сидели литераторы, а за другим – артисты. Одни пили водку «Московская особая», другие коньяк – марочный «Арарат», под довольно скромную закуску – тарелки с канапе. За соседним, рядом с нами, столиком я отметил трех парней и девушку, смешно и ярко одетых. Это были, как видно, местные стиляги. В печати, в основном в журнале «Крокодил», то и дело появлялись про них фельетоны, мелькали сатирические рисунки, на которых зловредный стиляга изображался с длинной гривой и петушиным коком на голове, в огромном клетчатом пиджаке и брюках-дудочках, с обезьяной на галстуке и в туфлях-автомобилях на толстенной каучуковой подошве. Эти ребята выглядели, конечно, не так комично, но с расцветкой одежды, в моем понимании, явно переборщили.

Когда мы сели за стол, Грег познакомил меня со своим приятелем, торговым представителем одной английской фирмы. Мужчина лет сорока, худой, с костистым лицом. Взгляд прямой, твердый.

– Майкл.

– Джеймс. Располагайтесь, господа. Берите рюмки, выпьем за встречу.

На столе стояла бутылка коньяка, тарелка с канапе, оливки и жареный миндаль. Мы выпили, после чего перебросились несколькими общими фразами, а затем Тейлор с Джеймсом начали разговор, ради которого они здесь встретились. Его суть я уловил довольно быстро. Спекуляция. Англичанин время от времени ездил на родину по делам, а возвращаясь обратно, прихватывал небольшие партии товара для продажи. Чулки, кофе, пластинки. У Тейлора было много знакомых, а значит, потенциальных клиентов, которые с удовольствием покупали заграничные вещички, сейчас они встретились, чтобы скорректировать список нового заказа. Ничего удивительного в этом не было. В Англии и Америке не существует границы между «бизнесом» и спекуляцией. Купить товар по самой низкой и продать по самой высокой цене законным путем, если возможно, незаконным, – все это называется в США не спекуляцией, а «бизнесом», принося такому человеку не только деньги, но и уважение общества. В условиях Советского Союза те, кто мог позволить себе настоящий кофе, импортные сигареты, пластинки с последними записями зарубежных исполнителей, с удовольствием пользовались услугами таких спекулянтов. Причем таким бизнесом занимались не только представители иностранных торговых компаний и служащие частных фирм, но и часть правительственных чиновников и сотрудников посольства. Вырученные деньги вкладывались ими в антиквариат, который нередко вывозился из страны дипломатической почтой.

После второй рюмки коньяка мне неожиданно захотелось есть, но это заведение кроме скромной закуски ничего предложить не могло. Какое-то время через перила я наблюдал за посетителями, расположившимися на первом этаже. Выводы напрашивались сами собой. В стране, закрытой от всего мира, это был островок западной жизни, куда более яркой, интересной и комфортной, чем та, которой жили те, кто сейчас сидел за столиками. Бен, заметив мой интерес к посетителям, кое-что рассказал мне о местных стилягах, а также о том, что они переименовали улицу Горького в «Пешков-стрит», а «Коктейль-холл» в «Ерш-избу».

– Читал даже околонаучную статью на тему «стиляг». Знаешь, как в ней обозвали этих ребят?

– Говори.

– Буржуазно-разложившаяся американизированная накипь. При этом предлагали выжечь эту заразу, применяя к ним все виды административных наказаний. Мне как-то довелось разговаривать с их представителями. Говорят, что их нередко отлавливают и бьют, а еще…

Какое-то время мне было интересно его слушать, но потом мысли перескочили на другую, более близкую мне тему: интересно, сколько на один квадратный метр площади здесь находится сотрудников ГБ?

«Это заведение для диссидентов, что кусок сыра для мышей в мышеловке», – стоило мне так подумать, как снова захотелось есть.

– Все, больше не могу. Есть хочу, – заявил я с детской непосредственностью.