Один в чужом пространстве

Он говорил с неподдельным участием. Взгляд его выражал готовность разбиться в лепешку ради того, чтобы оградить ее от неприятностей. Безграничная доверчивость во всем его облике, трогательная нелепость в подборе одежды (эти матовые очки, как седло на корове, шляпа, которой он явно стеснялся, плащ не по росту), чрезмерное, но искреннее желание угодить выдавали в нем недавнего провинциала.

Я тоже не совсем понимал, что происходит. Та, которую импресарио называл Валерией Брониславной, размашистым шагом подошла к шкафу, рывком распахнула обе дверцы, достала со дна большую импортную сумку и принялась выгребать из нее вещи.

— Вопросы потом! — сказала командирским голосом. — Сейчас просьба.

— Для вас — все, шо угодно! — клятвенно заверил Толик.

— Все, что угодно — завтра, — отрезала Валерия и бросила пустую сумку на пол передо мной. — Раздевайся!

— Шо-о?! — даже сквозь матовые стекла было видно, как округлились его зрачки.

Не считая нужным объяснять импресарио ситуацию, она принялась расстегивать пуговицы на его плаще.

— Что вы стоите, как Родина-мать?! — бросила раздраженный взгляд на меня. — Укладывайте вещи!

Я вдруг все понял. Сумка была чуть больше дипломата, крепкие ручки вполне могли выдержать его тяжесть. Ко мне стала возвращаться уверенность.

— Ага, ага, давайте, — бормотал Толик, снимая плащ.

На безымянном пальце его правой руки я заметил новенькое обручальное кольцо, хотя этот молодожен был похож больше на ребенка, которому позволили поиграть со взрослыми. «А что дальше будет?» — безмолвно вопрошало все его существо.

Я задернул молнию на сумке, подхватил на лету брошенный Валерией плащ. Мне он оказался еще более велик, чем Толику, но затянутый на узел пояс образовал на нем складки, вполне соответствующие последним моделям Вячеслава Зайцева. Неутихающий дождь оправдывал поднятый до ушей воротник.

— Шляпу! — металлическим голосом хирурга произнесла Валерия. — Где машина?

— У входа, — сообщил он и вложил в ее протянутую руку связку ключей.

Интересно было бы посмотреть на себя в зеркало, но я оставил это до лучших времен. Топот пробегающих по коридору ног действовал на нервы похлеще часового механизма на взрывателе. Время работало уже не только против меня, но и против моих добровольных сообщников.

— Очки! — потребовала Валерия.

Линзы оказались с небольшими, но все же диоптриями. Очертания предметов и лиц расплывались, вызывая головокружение.

— Та я ж без них ничого нэ бачу, Валерия Брониславна…

— А тебе тут и нечего бачить, — подойдя к серванту, она извлекла полбутылки коньяку и стакан. — Сиди и пей!

— Та я ж нэ пью, Валерия…

— Не пьет только Лигачев, — уверенно заявила она и повернулась ко мне: — На выход с вещами! Не вижу улыбки?.. Вот так.

Перебросив через плечо ремень тяжеленной сумки, я двинулся за ней. У двери она остановилась, прислушалась.

— А репетиция як же, Вал…

— Т-с-с!.. — приложила палец к губам.

Опасность предстоящего перехода вернула меня в рабочее состояние.

— У вас есть ключ? — спросил я у Валерии.

— Какой ключ?

— Любой. От английского замка?

Она дала мне ключ — очевидно, от своей квартиры. Я вынул из брелока ключ от номера и заменил его на другой.

— Это нужно отдать администратору, — протянул ей фальшивку с набалдашником.

Если бы они вздумали обходить номера, то неподошедший ключ здорово сэкономил бы ей время до возвращения. Не хватало, чтобы они обнаружили в номере полураздетого импресарио и подвергли его допросу!

— Никому не отвечай, — кивнула она на телефон.

— Само собой, та шо я — дурный, чи шо? — возмутился Толик.

Щелкнул замок. Она выскользнула за дверь. Я готов был перекреститься на икону и даже поискал ее глазами. Не найдя, наткнулся на недочитанную афишу:

«Концерт № 2 для фортепиано с оркестром

до минор, соч. 18 ВАЛЕРИЯ ТУР-ТУБЕЛЬСКАЯ

(Литва) Симфонический оркестр Киевской…»

— Пошли!

Осознав, что меня сопровождает пианистка, я вообразил себя штандартенфюрером и выскользнул за ней в коридор.

Действовать предстояло нахрапом. Риск увеличивала полная неизвестность того, что творится внизу, в холле. Если они стали в дверях под видом проверки паспортного режима — пиши пропало. То же самое произойдет, окажись швейцар или администратор чуть внимательнее, чем я о них думаю: очки и шляпа — не очень надежные детали маскарада. В них я наверняка походил на американского шпиона из фильмов пятидесятых годов.

В лифте мы не проронили ни слова. Только когда он остановился, за секунду до выхода, Валерия быстро сказала:

— Белая «волга» 17–24!