Один на льдине

И это та самая свобода, к которой я стремился, как глубоко нырнувший мальчишка стремится к водной поверхности: в глазах его сверкают радужные круги, в ушах звенит и сердце кажется вот-вот лопнет! Кругом лес и мшистые болота да несколько грязных, серых, трахомно-подслеповатых бараков...

Через две недели карантина - этап на Вежайку. От Микуни-2 она в ста километрах, но каких! Поезд идет со средней скоростью двенадцать километров в час через все поселения: Ёдва, Яренга, Ёдва-2, Вежайка, Мозындор. В общих вагонах едут на поселения и в зоны на свидания жены, матери, отцы, дети, невесты, хозяйственники зоновские, освобожденные зека. Поезд идет как бы вне исторического времени, он стоит у каждого столба, одни зека выходят, другие грузятся. Тени людей и все же люди...

И вот она, Вежайка - куча утлых бараков . Такое впечатление, что какой-то коми-великан налузгал шелухи от подсолнуха. А куда бежать трем сотням осужденным, таким же поселенцам, как я? За забором зона усиленного режима. Тайга и болота на сотни километров - надежней любой колючки. В бараках те же двухъярусные кровати, что и на Украине. Существенное отличие в том, что там были свет, радио, музыка, чистота, а здесь драки, пьянь, грязь. Нет бани, нет душа - каторга!

Страна - Коми, люди - комикадзе.

3

Полковник Шахов сказал все разом:

Вы прибыли на поселение. Вы прибыли не на исправление, а на истребление. Будете себя хорошо вести - похороним в белом белье, будете вести себя плохо - похороним голыми!

Он берег эти слова для нас. Он вынес их из сталинских лагерей, где начинал сержантом, и слышал их, может быть, от самого Френкеля или от Берзина. Время для него давно остановилось, вмерзло в полярную мерзлоту. Он давно забыл, какой век на дворе, и это помогало ему в пятьдесят лет быть бодрым, толстомясым и легким как на расправу, так и на милость. Он был государем императором своего маленького государства.

- Что ты умеешь делать? - спросил он, просмотрев мою сопроводиловку и сделав свои хитрые выводы.

Я ответил, что окончил три курса строительного института.

- Прорабом пойдешь? Надо строить жилые бараки. Кухню надо отремонтировать

"Вот те на! - думаю. - Сбылось! В Москве прорабствовал - посадили. А здесь-то я уже на месте, дальше Севера не загонят..."

Но и здесь чуть позже - посадили.

4

И вот под мое начало определены строители. Доставать краски, гвозди, известь, топоры, молотки и прочая, и прочая. Это в те времена было особого рода профессия - снабженец. Она была мне вменена по совокупности качеств характера. И рисовал, и проектировал сам. И снова пошли мне бабки.

Сидеть оставалось всего ничего, как мне казалось: год и два месяца.

А от Микуни в сторону километров двести - красивый город Сыктывкар, куда я начал ездить по снабженческим делам.

А в Сыктывкаре - кабаки и девки! Такие красавицы-метиски, что какая-нибудь Настасья Кински рядом не стояла. Вся породистая Украина с ее томностью и негой, с ее чарующей вишневостью губ и утренним румянцем щек была раскулачена и сослана Сталиным в северные районы. И на смешении кровей возникло такое северное сияние, что увидишь - не забудешь, пока жив.

Коми - честный, прямодушный народ. Предавали все - коми были не способны предать. Женщины их доступны, но словно бы непорочны. А что хорошего они могли впитать от пришлых людей? От таких, как я, как Шахов с его женой. Эти пришлые люди валили парму58. Десятки, сотни, тысячи эшелонов с их кормильцем - лесом шли отсюда десятилетиями направо и налево. Шахов и его жена, заведующая отделом снабжения, правили бал. Не святые, может быть, заключенные, но все же люди и невинные деревья взаимоуничтожались, а "хозяин с хозяйкой" все крали и крали. Им не нужно было даже фантазий, которые и заводят порой человека в тюрьму - они просто потребляли жизнь, пропускали ее сквозь утробы, как земляной червь землю.

И вот пойдешь в лес за грибами.

Идешь по ближним делянкам - давно нет леса. Чуть дальше по железнодорожной ветке - все брошенные бараки сталинских, времен, вышки, колючка, как перекати-поле... В равнинной-то части этот лес давно б на строительство дач порастаскали, а здесь - гниет. И гниют кости бывших до нас людей, кого в муках рождали матери.

На печальные размышления наводит север.

Но мертвым - мертвое. Жмвым - живое.

Я уже приближался к сорока годам: ни дома, ни жены, ни деток... А стоит ли их производить в мир, что лежит во зле? Вон они, чьи-то дети валят лес в тридцатиградусный мороз. Они поднимаются в пять утра и под конвоем едут "воронками" на лесоповал. Добираются в восемь-девять утра и радуются, что не в дождь, не в слякоть, потому что лес на морозе стоит, как стеклянный. Деревья в мороз валятся, как срезанные бритвой, а люди деревенеют, если не двигаются.

И пошла бригада из семи человек: вальщик леса с бензопилой "Дружба" почему дружба? - он же бригадир; толкач - опытный вальщик; четыре сучкоруба прыгают как зайцы с дерева на дерево, а топорики у них на длинных топорищах; тракторист на трелевочном тракторе.