Один из нас

– Хочешь, Арчи, поднимайся, и я дам тебе ударить меня в отместку. Но только после этого я буду делать с тобой все, что захочу. Так долго, как захочу. Тебе нравится такая идея?

Арчи ответил ему мрачным взглядом.

– Нет, я закончил.

– Я ударил тебя не за то, что ты назвал меня монстролюбом и педиком. Я ударил тебя за то, что ты сказал это так, будто в этом есть что-то плохое. Как будто ты знаешь, о чем говоришь. Это понятно?

Мальчик не отвечал, сжимая нос окровавленными пальцами.

– Я спросил, – повторил Джейк угрожающим тоном, – понятно ли тебе то, что я сказал?

– Да. Да, мне все понятно.

– И еще я ударил тебя за то, что ты грубо разговаривал с моей девушкой и моими друзьями. Ты должен перед ними извиниться.

– Прошу прощения, – пробормотал Арчи.

– Все в порядке, – отозвалась Эми. – Давайте покончим с воплями и драками.

– Если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, я тебя изобью, – сказал Джейк. – Изобью так, что ты сам будешь похож на одного из них. Ты будешь жить вместе с ними в Доме до конца своей жизни.

– Я сказал, что все понял! Оставь меня, наконец, в покое!

– Хорошо.

Джейк пошел прочь с таким унылым видом, словно это он получил трепку. Друзья догнали его и пошли рядом. В походке каждого ощущалось немного больше уверенности, чем прежде.

Эми снова взяла его за руку.

– Что с тобой?

– Так глупо, – отозвался Джейк. – Когда-то мы с ним вместе лазили на деревья. Летом после третьего класса мы были лучшими друзьями. Ловили саламандр…

– Не могу поверить, что ты его ударил, – признался Трой, покачиваясь на носках ног. – Я думал, ты не будешь ничего делать. Ты выглядел таким испуганным!

– Я и был испуган. Только сумасшедшему может нравиться бить других.

– Он не оставил тебе выбора, – утешила его Салли.

– Выбор всегда есть. Иисус говорил: подставь другую щеку.

– Время от времени плохие ребята тоже должны подставлять щеки.

– Может, и так, – отозвался Джейк, хотя, судя по его виду, он все еще сомневался, что поступил правильно.

Трой просиял широкой улыбкой:

– Как ты его! Бах! Просто подошел и вмазал ему по носу!

– Я не хочу больше об этом говорить, Трой.

– Конечно, конечно. Но шипучку покупаю тебе я! Любую, какую захочешь!

Эми ничего не сказала. Она по-прежнему держала потную ладонь Джейка в своей, но больше старалась ничем не подчеркивать свое присутствие. Украдкой она бросила взгляд на его озабоченное лицо. Его губы продолжали слегка шевелиться, словно он все еще решал ту математическую задачку, вертя ее в уме снова и снова, чтобы удостовериться, что нашел правильный ответ.

Мимо, бибикнув, прогрохотал грузовик. Ребята помахали ему. Несмотря на несколько грубоватый нрав, Хантсвилл был дружелюбным городком. Пять тысяч людей, которые всего-навсего хотели прожить свою жизнь не хуже других. Еще десять тысяч на фермах и ранчо за городской чертой. Они создали здесь свой уклад, который им хотелось защитить. Сообщество людей с одинаковым взглядом на жизнь. Эми ужасно хотелось хоть как-то участвовать во всем этом. Влиться в поток. Жить нормальной жизнью. Быть нормальной, как все остальные.

Она представила: вот Джейк принимает ее такой, какая она есть. Они женятся в церкви, с большой церемонией, его папа отправляет службу, Салли – ее подружка, Трой – его шафер. Все счастливы и улыбаются. Потом они покупают себе дом и обустраивают его как полагается. Иметь детей они не могут, поэтому усыновляют замечательных нормальных малюток. Эти малютки растут здоровыми и невредимыми, пока не достигают возраста, в котором сами могут попытаться получить от жизни самое лучшее. Они с Джейком старятся и живут вместе до самой смерти и умирают счастливо, зная, что прожили достойную жизнь.

Порой она почти верила в это сама.

Эми сжала его ладонь:

– Я хочу сказать тебе кое-что важное.

– Что?

– Я тоже тебя люблю, Джейк Кумбс.

Глава двенадцатая

Дом гудел как пчелиный улей. Чумные детишки заканчивали завтракать и вываливали наружу, направляясь к грузовикам. Дэйв Гейнс прохаживался среди уродов, чьей жути хватило бы на целую жизнь кошмарных сновидений, но теперь он едва их замечал. Когда он начинал работать в Доме, то даже предположить не мог, что когда-либо привыкнет к чудикам, однако вот, пожалуйста. Привыкнуть можно почти к чему угодно.

Гейнс двигался настороженно, осознавая, что директор Уиллард смотрит на них сверху из окна на втором этаже. Тонкогубая улыбка, впалые щеки, редкие белые волосы, зачесанные на лысеющий череп. Директор не шевелился, словно кто-то водрузил там наверху чучело; лишь глаза двигались из стороны в сторону, подмечая все. Дети звали его Большим Папой, учителя – просто полковником. Прежде он командовал войсками во Вьетнаме: задавал желтозадым перцу в шестьдесят седьмом, на Центральном плоскогорье.