Один день в Древнем мире. Записки путешественника во времени

Одежда египтян мне понравилась. Ничего лишнего – все, от мала до велика, гоняют в юбочках различной длины. Называются эти набедренные повязки схенти. У некоторых египтян из кожи, у некоторых из льна, и почти все – белые. Любитель рок-музыки в Древнем Египте взвыл бы от грусти – черных красителей и одежды черного цвета не будет еще пару тысяч лет. На ногах у всех простые сланцы, но самое пугающее и отвлекающее – то, что дамы по большей части одеты так же, как и мужчины. Некоторые носят длинные рубашки на бретелях (я даже вспомнил название – каларизис). Но дамы, работающие руками, видимо, не любили стесненность движений и на верхнюю одежду забивали. Созерцание женских грудей и натолкнуло меня на план, с которого и стоило начать миссию по захвату ракетницы.

На этот раз он был прост и лаконичен: закрыть челюсть, перестать пялиться на дам и найти что-нибудь попить. Мало того, что я болею, так еще и от созерцания, скажем так, пирамид Древнего Египта во рту пересохло. Сложных схем я, наученный опытом неандертальцев, не выстраивал. Ракетница-посох где-то в направлении реки, сейчас мы немного попьем, передохнем, а там, глядишь, и в голову что умное стукнет. На самом деле поразительно, как много дельных вещей может прийти в голову, пока в тебя летит стул. За доли секунды ты способен понять, в чем была ошибка, допустившая такую ситуацию, где надо было поступить по-другому, да и какой же все-таки крутой была жизнь, когда в тебя не летел стул. Простите, немного забегаю вперед. В общем, следующие полчаса до момента встречи с летящим стулом прошли следующим образом.

Счастливый и вдохновленный (все же во время моего прошлого путешествия спустя плюс-минус столько же времени я уже валялся под Жориком), я оглянулся по сторонам и нырнул в ближайший глиняный домик, из которого особенно вкусно пахло и раздавались веселые голоса. Логика, которой я руководствовался, проста. На момент XXVI века до нашей эры, в котором я нахожусь, денег в Древнем Египте еще не придумали. Только к XVI веку ребята начнут использовать слитки драгоценных металлов. А первые монеты создадут и вовсе к 500 году до нашей эры. Поэтому рассчитывать на глоток водички я мог и без чеканной монеты в кармане.

«Как в таком случае египтяне платили налоги?», – спросите вы. «Очень легко», – отвечу я. Трава не была зеленее, а таксисты не были менее болтливы. Правители все-также мечтали заставить платить налоги даже камни. Только вот делалось это натуральным путем. Обрабатываешь землю? Отсыпь двадцать процентов пшеницы в копилку фараона. Обменял гуся на ковер? Отдай кусочек ткани или мяса в казну. А иначе шустренько встретишься с Анубисом. Ну, или в особо тяжелых случаях, с Сетом. Анубис, чаще всего демонстрируемый в виде человека с собачьей головой, у древних египтян исполнял функции мумификации тела умершего и его сопровождения в загробную жизнь. Ну а Сет, злодейски убивший своего брата Осириса, был олицетворением войны, засухи и смерти.

Вернувшись к торговле египтян, с первого взгляда схема кажется неудобной и громоздкой. Но плюсы бартера и натурального обмена очевидны. Ты держишь в руках не бумажку, отпечатанную на криво настроенном принтере. Ты держишь товар, а следовательно, обладаешь собственностью. Это сейчас люди, проживающие в десятиэтажных дворцах с бассейнами и коттеджами для тараканов, уверяют нас, что собственность – стереотип, придуманный жадными людьми. Но раньше такие маневры не прокатывали. И даже торговые отношения между государствами велись натуральным путем. А сам бартер никуда не делся и после изобретения денег. Легендарным японским самураям, к примеру, даже в Средние века зарплату выдавали рисом. А менять его на монеты или нет – это уже твое дело.

Но у меня не было даже риса, чтобы произвести обмен. Зато было отличное настроение и ощущение, что на этот раз все будет хорошо. Не может же общество, ежедневно созерцающее полуголых женщин, быть жестоким, не правда ли? Еще была хрупкая догадка, что деревня – это вахтенный лагерь для строителей, и, соответственно, кормят-поят их бесплатно. Как оказалось, я ошибался во всем. Правда, понял я это, как обычно, поздно. А сначала я залюбовался картиной типичного бара для рабочего класса. Помещение внутри оказалось больше, чем выглядело снаружи. В баре стояло шесть столов, за каждым из которых свободно могли поместиться четыре человека, ну или два любителя злоупотреблять гамбургерами. За одним сидела парочка работяг, занятых поеданием чего-то явно вкусного, из-за другого вставали трое сонных и замученных молодых парней, надевая парики. В подсобке промелькнула девушка с тарелкой, но основное внимание собравшихся было приковано к двум сдвинутым вместе столам.