Один

Стругацкие, «Попытка к бегству»; Пушкин, «Капитанская дочка»… Вы меня простите за этот разброс, это нормальная история. Да, я из разных эпох буду называть. Стивенсон, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»; Уайльд, «Портрет Дориана Грея»; де Костер, «Легенда об Уленшпигеле»; Набоков, «Приглашение на казнь», потому что до последнего момента не знаешь, казнят или нет, а потом не знаешь, казнили или нет. Как вариант – «Ultima Thule», пожалуйста, если вам нужны более краткие вещи. Вообще Набоков – один из немногих авторов, за которых берёшься с гарантией, что будет интересно. Это я пять назвал. Сейчас ещё пять, наверное, назову.

Виктор Франкл – любая книга, потому что это как будто тебя изнутри взрывает какая-то граната, он так тебя анализирует; любую книгу можно рекомендовать. Это я называю, ещё раз говорю, те вещи, от которых я сам не мог оторваться. Стивен Кинг, «Сияние», конечно.

Из российских… Я пытаюсь вспомнить просто за последнее время. Ну, конечно, мне было не оторваться в своё время от «Чапаева и Пустоты», потому что я всё время ждал, что мне сейчас откроется истина, сейчас он мне смысл жизни расскажет. Ну, «Чапаев и Пустота» – может, и не самый характерный пример. А вот «Generation „П“», да, я назвал бы, там всё время смешно, всё время интересно. Трифонов – пожалуй, я назвал бы, конечно, или «Нетерпение» (лучший исторический роман, который я знаю), или лучшую из «Московских повестей» – «Другую жизнь» – очень страшная вещь, очень увлекательная, совершенно не оторваться, потому что очень плотная фраза, всё время что-то происходит. Ну, у меня есть определённая слабость к триллерам.

Я бы назвал Гофмана, конечно, любой рассказ, в особенности «Песочного человека» – по-моему, не оторваться абсолютно. Лермонтов, конечно, «Герой нашего времени» – книга, которая абсолютно безотрывно читается. Из Толстого я назвал бы «Смерть Ивана Ильича» или «Отца Сергия». Мы совершенно солидарны с Денисом Драгунским, мы считаем, что «Отец Сергий» – лучшая повесть, написанная по-русски. И привет Денису, если он меня сейчас слушает. И я бы назвал, знаете, как вариант… Я сейчас с всё большим напряжением и невероятным интересом перечитываю Аксёнова, «Остров Крым». Книга, в которой оказалось столько заложено глубины невероятной, столько ума! И так она причудливо сбывается.

Сейчас ещё некоторые разные вопросы из последних. «Ваше отношение к Белковскому? Хотите позвать его в „Литература про меня“?» Хочу. Очень интересный гуманитарий, яркого мышления человек, великолепный интеллектуальный провокатор, храбрый очень. Причём я знаю, что эту храбрость ему ничьё заступничество не гарантирует, он сам такой храбрый. Интересный. Да, давайте позовём.

«Тема – людены и XXI век». Хорошо. Давайте эта тема и будет нашей следующей. Во всяком случае, она самая увлекательная из всего, что было здесь предложено.

У нас остаётся ровно минута, чтобы я ответил на вопрос, чего я пожелал бы выпускникам. Ребята, у меня, кстати, сын выпускается завтра. Для учителя, как вы знаете, выпуск, выпускной вечер – всегда это такое дело, которое пропустить нельзя. Я вам желаю так его провести, чтобы слёз на нём было меньше, а смеха больше. Как это сделать, я знаю. Но мы об этом поговорим буквально через три минуты.

_{РЕКЛАМА}

Мы продолжаем. Это «Один», Быков. Быков один. У нас ещё с вами есть минут 50. Поступило несколько предложений насчёт лекции на второй час. Мне больше всего понравились два предложения: одно – про люденов; и второе – вообще про Стругацких.

В чём трудность? Мне и так 23 июня (это тоже не в порядке рекламы, а просто в порядке честности, тем более что там билеты уже, по-моему, проданы) всё равно читать лекцию в Петербурге в зале Indigo про «Пикник на обочине» как летопись советского проекта. Ничего не поделаешь. Стругацкие кажутся мне самыми талантливыми русскими писателями 70-90-х годов (кстати, и 60-х тоже, просто тогда была конкуренция больше). Давайте поговорим про люденов. Это тема, меня сейчас жгуче волнующая. Я очень надеюсь, что мы получим ещё ряд вопросов на эту тему. Пока отвечаю на ближайшие комментарии.

Спрашивают, кстати: «Вам как писателю интересна личность Путина или нет?» Я своим принстонским студентам дал такое задание – написать рассказ для Путина – не про Путина, а для Путина, – чтобы этот рассказ подействовал на него: «Какова акупунктура эмоциональная, на какие точки надо, по-вашему, нажимать, чтобы произвести впечатление?» Я получил 20 очень интересных рассказов, часть из них напечатаю по согласованию с этими ребятами. Их представления оказались очень широкими. Сами они оказались большими интеллектуалами.

«Дима подсел на свои любимые макаринские приёмы, связанные с подавлением личности и его мнений путём авторитета и должностью у микрофона». Не понял, что вы имеете в виду и при чём здесь Макаренко, и почему он должен отдуваться за меня грешного. Но в любом случае это очень интересно, спасибо за ваше мнение, будем и дальше любить друг друга.