Один

Ведь едят же люди сейчас где-то хлеб, масло, огурцы, картошку. Мне бы сюда хоть пару картофелин или какой-нибудь завалящий огурец... И хлеба не надо. О хлебе я уже и не мечтал.

Я забыл сказать, что кроме грибов и саранки у меня еще был запас морской капусты. После налета волн на берегу оказались целые залежи широких рваных листьев бледно-зеленого цвета. Они быстро высыхали на солнце и превращались в ломкие пластинки, похожие на грязную пластмассу. Я однажды попробовал такую пластинку. Во рту она стала скользкой и солоноватой. И что самое замечательное - вкус ее очень напоминал вкус печенья, которое часто продавали в поселковом магазине: вроде галет, такие квадратные плиточки с краями фестончиками. Я любил это печенье. Тогда-то я и сделал запас капусты - набрал огромный ворох листьев, разложил их на камнях и, когда они высохли, перенес в палатку, а потом в каюту катера. Они у меня лежали в шкафчике, и грибной суп я закусывал ими вместо хлеба. Когда запас кончится, можно насушить еще. В воде бухты Кормы на камнях ее было сколько угодно. Так что, если говорить по правде, желудок у меня никогда не пустовал. Когда не стало яиц, я непрерывно жевал капусту. На станции ее называли ламинарией, и отец говорил, что она содержит в себе очень много-полезных для организма веществ и - самое главное - йод. Ламинарию заготавливают для аптек и консервируют для еды. Я никогда не видел консервов из ламинарии, но теперь знаю, что это действительно вкусно.

Скучно ли мне было без людей? Не знаю. Наверное, не очень. Первое время их некогда было вспоминать: я устраивался на острове. Только позже пришла тоска, но и она быстро улетучилась. Целые дни моя голова работала так, как никогда раньше. Я непрерывно думал о трех вещах: где добыть еду, как побольше наломать сушняка для костра и как получше устроить свое жилище. Эти вопросы занимали меня целиком. Кроме того, много времени уходило на сушку одежды, на приготовление еды, на походы от палатки к берегу и обратно, на путешествия  к  Форштевню   и   на   западный  склон   сопки.   О   своих школьных товарищах, об отце, о поселковых знакомых я вспоминал только тогда, когда выдавались редкие минуты безделья.

Много раз мне приходила в голову мысль, почему у нас не выпускают маленького справочника для людей, попавших в дикие места.

Ходят геологи по горам и по тайге, работают строители в землях, где раньше не было никакого жилья, забираются в непролазную глушь туристы, устраивают походы в лес пионеры и грибники. И ведь, честное слово, мало кто из этих людей знает, что в лесу можно есть, а чем можно отравиться, как называется та или другая птица, по чему можно ориентироваться, как правильно построить шалаш, как добыть огонь без спичек и еще множество других вещей, которые в городе нам не нужны, зато на природе становятся самыми необходимыми.

На моем острове много цветов, но я поймал себя на том, что знаю только саранки, желтый лютик и ромашку. И все! Мне стало стыдно перед самим собой: живешь рядом с растениями и не знаешь, как они называются. Да что цветы! Оказывается, я не знал деревьев и кустов. А считал себя грамотным человеком - разбирался в полупроводниках, в системах автомобилей, в музыкальных ансамблях. А того, что было под самым носом, не понимал...

Так вот, в этом справочнике целый раздел должен быть о растениях - с цветными рисунками, с описаниями мест, где они живут, и сведениями о том, чем могут быть полезны человеку. Потом раздел о звездах. О следах животных. О рыбах. О минералах, потому что человек должен отличить хотя бы кремень от кварца. О способах определения без всяких инструментов высоты деревьев и скал. И о том, как вылечить себя без лекарств.

Я представлял эту книжечку в виде толстого блокнота в прочной обложке, небольшой, чтобы она помещалась в кармане куртки, может быть, даже в полиэтиленовом футляре, защищающем ее от сырости.

Как интересно было бы читать ее!

Долго в тот вечер я раздумывал над разными вещами, а потом заснул, будто упал в черную яму.

СОРОК ШЕСТОЙ ДЕНЬ

С утра я возился с досками, втаскивая их на плиту, около которой построил стены. Удивлялся: они хотя и подсохли, но стали тяжелее, чем были. Один край плиты был ниже других, я приподнимал конец доски, заводил его на этот край, а потом залезал на плиту и тянул доску за конец. Со стороны, наверное, был похож на муравья, вцепившегося в спичку.

Когда все четыре доски оказались наверху, я осторожно, чтобы не сбить камни с краев, опустил первую доску на стены. Спустился внутрь дома и передвинул ее ко входу. Так же поступил с остальными.

К середине дня моя будка была накрыта. Я немного посидел в ней, прикидывая, как построить камин и где у меня будет кровать. После обеда начал наваливать на доски плоские камни, закрывая щели. В будке сделалось темно и уютно. Слабо светились дыры между плохо пригнанными камнями. Их я забью мелкими камешками или заткну полиэтиленом.

Скоро я выбился из сил и прилег здесь же на крыше.