Один

Мы медленно и осторожно спускались по лестнице, ожидая, что услышанные Олей звуки повторятся.

Но все было тихо.

– Точно, послышалось, – решил Димка, встав перед входом в зал ожидания и заглядывая в него, как в пещеру великана-людоеда, подступы к которой были завалены барахлом пожранных людей – это мы тут так намусорили.

Я в зал не смотрел. Я следил за тылами. В какую-то секунду мне показалось, что в темном углу возле касс, за колонной, на которой висело расписание электричек, что-то шевельнулось. Я шагнул вправо, поднял фонарь повыше и направил луч в сумрак – если там кто-то и был, то он очень хорошо прятался.

– Чего ты? – зашипел на меня Димка.

– Не знаю пока, – сказал я и сделал маленький шажок вперед. Под ногу попало что-то мерзкое и скользкое – мне почему-то показалось, что я раздавил огромного паука. Едва не закричав, я посмотрел на пол.

Это была кошка.

Впрочем, опознать зверька сразу я не сумел: задняя часть его тела была буквально изжевана; то, что я принял за хвост, оказалось вывалившейся кишкой; шерсть, где она осталась, больше походила на пропитавшийся кровью и грязью войлок. Лишь голова была целой, если не считать надорванного уха и вывернутой вбок челюсти. Но чтобы увидеть голову, мне пришлось сдвинуть маленький трупик – я сделал это острием своего нового мачете.

– Там, кажется, открыто, – сказал вдруг Димка, указывая стволом в сторону железной двери с надписью «Комната полиции».

– И кто-то тут трапезничал, – сказал я, пинком отправляя ему под ноги кошачьи останки. Круглая голова оторвалась и покатилась, глухо постукивая.

– Крысы?

– Должно быть, эти крысы отперли дверь… – Теперь и я видел черную щель в притворе.

– Если это обращенные… – Димка жестом велел следовать за ним. – Тогда почему они не нападают?.. – Он крался к железной двери. – Где они?

Я не стал напоминать ему о шорохах и неясном движении в темных углах.

Нам вообще следовало перестать говорить.

– Тс-с, – сказал я беззвучно и поднес палец к губам.

Оля посмотрела на нас как на ненормальных. Она не понимала, почему мы еще здесь, почему не мчимся со всех ног к выходу. Я и сам это не очень-то понимал.

– Встань справа, – шепнул мне Димка и жестом пояснил, что я должен рубить тех, кто может выскочить из единственной комнаты, которую мы еще не обследовали.

В этот момент мы все услышали тихий тонкий писк. За дверью, определенно, было что-то живое.

Димка быстро нас оглядел. Вооруженная пистолетом Оля стояла на самом опасном месте – точно напротив двери; мне это не понравилось, но менять что-то было поздно.

Димка распахнул дверь и отпрыгнул, направив в проем ствол охотничьего ружья и светодиодный фонарь, похожий на палицу. Со своего места я не мог видеть, что происходит в комнате, но и Димка, кажется, видел не больше моего. Зато теперь я почувствовал запах – тяжелую вонь мокрой псины и разлагающегося мяса.

Опять что-то пискнуло – совсем уже рядом. Я приготовился рубить – щупальце ли, лапу, клешню или башку – что первое сунется из-за двери. Мы все были в диком напряжении. А я физически ощущал ход времени, слышал его – мгновения щелкали, будто лопающиеся на раскаленной сковороде семечки.

Но ничего не происходило.

А потом я увидел, как странно – совершенно не к обстановке – меняется лицо Оли. Шагнув к двери, она опустила пистолет – ее словно неведомая гипнотическая сила потянула вперед.

Димка окриком попытался остановить Олю.

Но она, блаженно улыбаясь, присела на корточки, протянула руку с открытой будто для милостыни ладонью.

Я ничего не понимал, пока не услышал призывное «кис-кис-кис» и не увидел маленький серый комочек, смешно перевалившийся через стальной порожек комнаты.

Крохотный котенок ткнулся мордочкой в Олины пальцы, и она засмеялась.

У меня от этого смеха внутри будто лопнуло что-то – остекленевшая душа, может быть? Я на пару секунд забыл обо всем, заулыбался как дурак, глядя на Олю и котенка.

И не успел среагировать, когда из-за двери выпрыгнула приземистая уродливая тварь, похожая на безволосую обезьяну. Она длинной своей лапищей смахнула котенка и опрокинула Олю.

Грохнул выстрел – Димка был начеку.

Тварь завизжала, закрутилась на месте.

Я, опомнившись, подскочил к ней, рубанул, особо не целясь – да и как там было выцеливаться? Но попал удачно – клинок мачете с хрустом перебил какую-то кость, и тварь свалилась на пол.

Я ударил ее еще несколько раз, наступив ногой на дергающуюся конечность, а потом и вовсе ее отрубив. Димка подбежал, встал рядом со мной. Он не стрелял, конечно же. Берег патроны, держал уродливое существо на мушке.

Тогда я взял мачете двумя руками и воткнул его в морду обращенного – примерно туда, где у человека была бы переносица. Навалился на рукоять всем весом, потом нажал на нее, как на рычаг гильотинных ножниц для резки железа.

Череп раскололся, словно кокос. Бурая жижа растеклась по полу, и я отступил, не желая пачкать ноги.

– Раззява! – сказал мне Димка.

Я виновато потупился.

Нам, впрочем, сейчас было не до выяснения отношений. В темной комнате за открытой железной дверью могли скрываться и другие такие же, не знакомые нам прежде, твари.