Один

– Разве я? – поднял тот голову. – По-моему, это ты додумался до того, что нашим прародителем был карлик.

– Такой же, как подземные жители Альфхейма? – не поверил Хейм.

Но в словах гостя была логика, а последовательность мысли Хейм не мог не признать за истину.

– Видишь ли, йотуны, о которых лишь ходят легенды, их ведь никто не видел… Они создали во вселенной девять миров и навечно их соединили ветвями и корнями. А как карлик может узреть результаты своих трудов?

– С расстояния, – Хейм всегда на охоте, высматривая стадо оленей, взбирался на холм. Быстрые копыта мелькали, олени текли красновато-коричневым потоком, но сверху всегда углядишь, где стадо разделилось и по какой тропе повел важенок вожак.

– Правильно! Йотуны ведь не глупцы, верно, раз сумели сотворить столько? А с расстояния как разглядеть, кто выше, кто ниже, кто достойней, а кому участь вечно прозябать, сгорбив спину.

– Ты хочешь сказать, разделение богов на светлейших асов и подчинение им ванов – выдумка Одина и его приближенных? Что наши прародители йотуны вовсе и не думали о предназначенной каждому миру колее, с которой не свернуть? – Хейм сжал виски. От напряжения голова разболелась, пульсируя синей жилкой по вискам. Хейм всегда гордился своим умением строить логическую цепочку мирозданья. Но речи Альвара, не согласующиеся ни с одной догмой, на которой держался Альфхейм, заставляли юношу перевернуть привычные понятия с ног на голову.

– Конечно, – подытожил разговор Альвар, – можно нам и обойтись без Асгарда. Ведь кое-что пресветлые нам позволяют. К примеру, – сочились слова желчью, – поставлять светлым асам свежие овощи и фрукты, торговать мукой и зерном. Доставлять в котлы асов живую рыбу и привозить дрова, чтобы светлейшим было тепло. Но почему бы нам не потребовать положенное по праву?

– Да, – подхватил Хейм, обуреваемый двоякими желаниями, вдруг всколыхнувшими душу смутными надеждами. – Мы имеем такое же право на пиво, не отдающее плесенью, и белокожих валькирий.

– Ну, это ты уже загнул, братец, – лишь покачал головой Альвар, но этим и ограничился. Сын Фрейра, всегда не забывавший, что он лишь приемыш в светлых хоромах князя, был доволен сегодняшней встречей: в его тайный отряд присоединился, судя по всему, парень стоящий и решительный.

На пороге Альвар, наклонившись в низком проеме двери, обернулся:

– Знаю, не стоит тебя предупреждать, но помни: держи язык за зубами, что бы ни решил.

Хейм с того дня повеселел, стал разговорчивей. Когда Альфхейм, скрывшись за запорами и оконными ставнями, утихал, он спешил к палатам правителя. Там, выставив дозор из ребят помоложе, они до света строили планы, спорили, охрипшими голосами перекрикивали друг друга. Хейма охватывала злая радость, когда он смотрел на собратьев по оружию. Асы никакого права на Асгард не имели. По крайней мере, такое же право на верхний мир имели и ваны.

Предводительствовал Альвар. Вкрадчивый, когда надо, резкий, если его точка зрения оставалась в тени, он, стоя, наклонившись к собравшимся, рисовал картины, от которых у Хейма перехватывало дух.

Огорчало лишь то, что проходил месяц за месяцем, а дальше сборищ с разговорами дело не шло. Сначала не могли договориться о плане. Потом по крохам: чтобы не было заметно, собирали оружие, сгруживая копья, мечи и палицы в углу сараюшки, где доживал последние годы полуслепой мерин, бывший любимец правителя Альфхейма.

Когда определились силами, в горах выпал снег, занес метровыми глыбами перевал.

А когда подтаяло и горные водопады мирно разлились по долине озерцами талой воды, оказалось, что Альвар, и как не додумались раньше, понятия не имеет, где лежит дорога в Асгард и как совершить переход из одного мира в другой, если ваны – не птицы, а пространство – не мощеная дорога. Обычным способом воспользоваться – нечего было и думать: на дороге из облаков, которая самостоятельно поднималась и опускалась по приказу асов, стояли дозоры. Какой бы воин отряда Одина или ас-военачальник пропустил к верхнему миру сумрачных вооруженных ванов?

Оставалась надежда на Ньёрда: будучи ваном, прославившимся тем, что он единственный из живущих не обладал ни единым пороком, Ньёрд владел черным шаром, повелевающим временем. Сам бог игрушкой никогда не пользовался – шар лежал, запечатанный печатью самого Одина в одной из проходных комнат хором Ньёрда.

Добраться до шара, показывающего прошлое и способного перенести отряд в будущее, минуя дорогу асов, – через бога нечего было и думать.

Оставалась эта рыжая чудачка, восхищенно лепечущая над вылупившимся из яйца гусенком, – жена Ньёрда. Скади в Альфхейме прижилась после того случая, как однажды, проснувшись от сквознячком потянувшей гари, взобралась на крышу и колотила в железный таз до тех пор, пока весь верхний Альфхейм не подняла на ноги.

Горели торфяники, черным драконом лежавшие к западу от Альфхейма. Болота, топкие, если ступить, и покрытые предательски нежным пухом издали, воспламенялись часто. Но никогда пожары не подходили так близко к селениям ванов.