Один

– Уйди! – взвизгнула Катрин. – Ведьма!

И бросилась бежать, проклиная себя за глупую затею. Да пусть Мартин проживет сто лет в довольстве и достатке, пусть его жена каждый год приносит ему здоровых и крепких детишек, чем Катрин еще когда-нибудь сунется к этой ненормальной.

Девушка мчала сквозь лес, только икры мелькали. Давно бы пора показаться деревне, но лес становился все гуще. Ноги путались в цепких, стелющихся по земле, травах. Кустарники в клочья изорвали сорочку. Катрин, вконец заплутав, в изнеможении опустилась на мох, удерживая дыхание.

Искать дорогу в лесу ночью? Катрин всегда считалась девушкой здравомыслящей. Поэтому, выбрав дерево поразвесистей, она кошкой вскарабкалась по стволу и, привязав себя косами к ветви, задремала, уповая на милость богов. Младенец во чреве, разбуженный встряской, проснулся и тут же снова уснул в своем святом неведеньи.

Утро туманилось сыростью, раздумывая, а стоит ли вообще приходить сюда, где густые кроны хранят вечный полумрак.

Солнце неуверенно зацепилось краешком за горизонт, бросив косой взгляд на странное существо, доселе невиданное тут, в царстве вечного леса.

Катрин зевнула, потянулась. Открыла глаза и, как это и бывает со всеми здоровыми людьми, сразу припомнила события минувшей ночи. При свете дня страх спрятался. Катрин нервно хихикнула: как глупо попасться на людские россказни и сунуться в логово сумасшедшей. Не глядя, принялась распутывать косу. Волосы застревали в сетке ветвей, превратившись за ночь в сбитые космы.

Тело болело от неудобного положения. Катрин, рассердившись, рванула косу, оставив на ветке порядочный клок волос.

Сколько хватало глаз тянулась колыхающая зеленая равнина: чаща дремала, равнодушная ко всему, что может отвлечь от вековых дум неохватные деревья.

Отчаиваться было рано – стоило попытаться и в этих дебрях отыскать тропку к человеческому жилью. Леса Катрин не боялась. Дочь лесоруба, она с малых лет знала, что, если и существуют в мире хищники, ищи их среди людей. Стояла середина лета – значит, лес и прокормит. Больше всего Катрин бесило, что скорее всего, происходящее – проделки Старой Ханы. Такого леса, что нависал над ее следами кронами, не было в округе даже в неделе пути.

– Интересно, когда старой надоест меня морочить, – пробормотала Катрин, наклоняясь над лесным ручейком. Вода чуть колыхалась. Густо поросшие осокой берега и мелкий сор на поверхности говорили, что родник течет издалека, устал и изнемогает. Наивный коричневый паучок вскарабкался на травинку. Не удержался и скатился вниз, повиснув на тоненькой леске паутины.

– Дурашка, – кончиком мизинца Катрин подхватила насекомое. Пересадила на листок.

Потом разогнала ладонями воду. Бросила пригоршню в лицо. Сидеть или идти – разница была невелика, если лес заколдован. Катрин не сиделось. Без цели проблуждала, пока солнце не перевалило за зенит и не покатилось к западу.

Ягоды ежевики, чуть затронь, ссыпались в пригоршню спелым дождем. Утолив подсасывающий желудок голод и напившись вдоволь родниковой воды, Катрин решила игру в прятки заканчивать.

– Эй, Старая Хана! – приставив ко рту ладони, позвала девушка лес.

– … ана! – насмешливо откликнулось эхо.

– Ладно, давай начистоту! Что тебе от меня надо?

Откуда у Катрин была уверенность, что старуха подслушивает, она и сама не знала. Но оказалась права: там, где на землю падала тень старой ели, внезапно возник полупрозрачный облик старухи.

– Да не бойся ты, – поманила Катрин, сама себе дивясь: почему-то она чувствовала себя вправе приказывать колдунье.

Старуха, не касаясь ступнями земли, приблизилась. Зависла неподалеку.

– Ну, – приступилась Катрин, – чем ты меня опоила? И что собираешься делать дальше?

– Мои сроки прошли – теперь от тебя зависит, что будет дальше, – грустно глянула старуха.

У Катрин сжалось сердце, но она отогнала жалость, встряхнув головой:

– А если от меня, то давай, показывай дорогу отсюда!

– Ты хочешь уйти? А я думала, что угадала тебя среди остальных девушек правильно, – старуха поникла, надолго задумалась. – Ну, что ж, значит, не судьба. – И указала прямо под ноги Катрин: – Вот она – дорога, прямиком выведет тебя к селению.

Катрин глазам не верила: там, где только что простиралась чаща, вверх на пологий холм поднималась проезжая дорога, по которой отец отвозил в ближайший городок дрова и хворост на растопку. По этой дороге Катрин как-то ездила с телегой, до деревни меньше часа быстрой ходьбы.

Но что-то мешало отвернуться. Катрин помедлила:

– Что я должна сделать? Выцветшие глаза старухи повеселели:

– Дай ладонь!

Та же фраза, что и сказанная вчера ночью. Но теперь Катрин не отдернула, пряча за спиной, руку. Ладонь старухи на удивление оказалась сухой и прохладной. И по этой руке, от ладони по пальцам заструилось, перетекая в Катрин нечто невидимое, что вначале испугало, потом ошеломило. Потом заставило сгорбиться и почувствовать, как дрожат, не удерживая тело, ноги.