Одержимый

Я вышел из смотровой и оглядел коридор. На стуле, читая журнал, сидел Майк.

– Ну? – спросил я.

Он вскинул руки с оттопыренными большими пальцами:

– Блек-джек![51]

Майк снабдил ноутбук Энди программным аудиообеспечением и миниатюрным микрофоном. При включенном ноутбуке все разговоры записывались и передавались на находящийся неподалеку приемник, который находился у Майка. И теперь, даже если бы ноутбук уничтожили, мы могли предъявить запись.

Выслушивать более подробные объяснения времени у меня не было.

Глава 59

«Обезьяну», пятидесятишестифутовую яхту, у причала в Колвилл-Бэй, где она швартовалась, я не нашел. Энни уже отплыла.

Я стоял, сжав кулаки, вглядываясь в окутанное сумерками озеро Мид.

Подошла Эрин, указала на горизонт. Мы еще могли разглядеть уплывающую все дальше и дальше «Обезьяну». Я оглядывал пирс, слушая Эрин.

– Она жива. Это уже хорошо.

– Ты видела Энни.

– Когда я добралась сюда, яхта как раз отплывала.

Мужчина без рубашки возился на катере с огромным навесным мотором. Я направился к нему. Эрин не отставала.

– Что ты собираешься делать?

Я повернулся к ней:

– Они тебя подставили.

– Кто?

– Следы взрывчатки в твоей квартире – их работа. Они… – Замолчал. Не смог заставить себя сказать, что она подала сигнал на подрыв бомбы. Время еще не пришло. – Они тебя использовали. Те самые люди… которые убили Энди.

Эрин побледнела. Она была жертвой, но подозревалась в убийстве дорогих ей людей. Мне хотелось сказать, что я сожалею о случившемся, но теперь мы докопались до истины, все наладится, и скоро мы отправимся домой. Но я уже подошел к мужчине без рубашки. Указал на «Обезьяну». Предложил все содержимое моего бумажника, восемьдесят два доллара, за вояж к яхте.

– Полиция знает? – спросила Эрин.

– Еще нет. Где Яблочко?

– Я оставила его в отеле, он сидел в холле, говорил с Самантой, слушал, что говорит она.

Я уже перебирался на катер.

– Я поеду с тобой, – твердо заявила Эрин.

Мне удалось убедить Эрин дождаться меня на пирсе (мол, с Энни я должен поговорить один на один), и катер понесся к «Обезьяне». Я забрался на борт, нашел Энни в каюте. Мое появление ее не удивило. Мне хотелось так много ей сказать, но, когда я увидел ее, слов у меня не нашлось. Что пошло не так? Наконец она нарушила молчание.

– Черепашка, ты должен понять. Я любила тебя. Я люблю тебя. Ты – единственный человек, который знал, какая я есть… какой могу быть.

Прежняя Энни.

– Перестань, Энни. Пришло время сказать правду. Пожалуйста, помоги мне.

– Кто знает, что ты здесь?

– Никто.

Я солгал… и не только насчет Энни. Майк поставил еще одно джи-пи-эс-устройство в мой автомобиль, на случай, что я пропаду. С помощью пары сотен баксов и минимальными техническими навыками можно выставить ЦРУ кучкой луддитов.

По пути к озеру факты начали складываться в единую картину. Может, эффект от воздействия компьютера наконец-то уменьшался, вот и соображал я все лучше. Каким-то образом Саймон Андерсон узнал, что Энни жива. Вот что имел в виду Энди, когда написал, что Саймон расстроился из-за какой-то Тары. Он пытался вновь шантажировать Киндлов. Тем пришлось действовать, убирать его и остальных, с кем проводились эксперименты, уничтожать улики, в том числе и лабораторию, где теорию проверяли на крысах. Энни и Дейв работали в паре, используя связи Гленна, но зайдя гораздо дальше, чем он даже мог себе представить. Полагаю, они с самого начала планировали подставить его под удар и погубить. Из номера отеля Энни отправила текстовое сообщение Дейву с просьбой прийти и прекратить совещание с директорами.

Когда я сказал об этом Энни, она покачала головой.

– За всем стояли мой отец и Дейв, – запротестовала она, но не слишком убедительно. Тема эта не вызывала у нее ни малейшего интереса.

Она подошла ко мне, обняла за талию, посмотрела в глаза.

– Я его сделала, не так ли?

Я оттолкнул ее.

– Ты меня разочаровал. – Мягкий, грустный голос.

Я не мог совместить Энни, которую я знал, с Энни-Захватчицей, Энни-Убийцей. И было бы слишком просто описывать ее поведение как расщепление личности. Речь, скорее, шла о некой подмене. Различных тенях, формах, углах зрения, чередовании света и тьмы. Неизменной оставалась только эгоистичность. Если Энни чего-то хотела, то всегда добивалась желаемого. И не скрывала своих намерений. Но чего она хотела сейчас? Моего содействия в побеге? Я ничего не сказал, и в каюте воцарилась тишина. Внезапно Энни постарела. Превратилась в мою бабушку, скорбящую об уходе дедушки.

– Нет, ты не можешь любить меня. Не мог любить. – Голос переполняла жалость к себе, потом в нем появились резкие нотки. – Ты думал, я красивая. Тебе нравился секс, так? С сексом все было отлично. Ты думал, я веселая и умная. Ведь так?

Удивительно, но она хотела, чтобы я подтвердил ее слова. Таким тоном она говорила, когда начинала ревновать.

– И не только. Такого, как с тобой, Энни, я никогда не испытывал. И все еще испытываю. Истинную любовь. Что бы ни происходило, что бы ни произошло, больше такого у меня не будет.

– Ты серьезно?