Одержимый ветреной нимфой

Услышав шаги, Лахлин обернулась и увидела, что Рэйми вышел из комнаты на другой стороне фойе; судя по всему, там был его домашний офис.

– Привет! – Он оглядел ее. На нем была бело-зеленая клетчатая рубашка и облегающие джинсы. Он выглядел замечательно.

Лахлин напомнила себе, что их связывают только дела.

– Как жизнь? Тебе что-нибудь надо? – спросил Рэйми, босиком топая на кухню.

– Все нормально, спасибо.

– Кофе?

Рэйми поставил кружку под жерло кофе-машины и нажал кнопку. Лахлин почувствовала аромат кофе и одеколона Рэйми.

– Как тебе гостевая квартира? – спросил он.

– Нормально.

Рэйми улыбнулся:

– Врунья. Гостевая квартира белая и безликая. Ее специально сделали такой.

Лахлин оперлась локтями о кухонный стол.

– Зачем?

– Мы иногда размещаем в ней очень ценных клиентов, которые хотят полностью скрыться от людей. Но я не хочу, чтобы клиенты там задерживались, поэтому квартира сделана максимально безликой и непривлекательной.

Лахлин поблагодарила его за кофе, когда он протянул ей кружку.

– Ты хмуришься, – сказал Рэйми. – В чем дело?

– Завтра понедельник, а я без работы. Но так решил мой начальник, – произнесла Лахлин, все еще расстраиваясь из-за этого решения. Кто-то другой будет работать над ее проектом парижской живописи и принимать исторические решения.

– Расскажи мне о своей работе.

Лахлин пожала плечами:

– Меня раздражает, что я не могу работать. Недавно я начала сортировать дневники и документы «Сумасшедших лет». Так назывались 1920-е годы в Париже. Коллекция только что прибыла, и я очень обрадовалась тому, что буду работать с ней.

– Что в ней особенного? – Рэйми казался искренне заинтересованным.

– Максвелл Каммингз-Браун был американцем, живущим в Париже. У него было много денег, он часто ел пиццу. Он был знаком с Максом Эрнстом и Сальвадором Дали, видел, как Жозефина Бейкер танцевала чарльстон практически голышом в «Фоли-Бержер». Он покупал украшения Картье и Фредерика Бушерона для своих любовников-мужчин и женщин. Он сохранял все подряд: меню, визитные карточки, письма, дневники… Все это отражает дух той эпохи.

– На самом деле я не знаю, чем занимается архивариус. То есть ты получаешь коллекцию в нескольких коробках…

– Иногда в грузовике, – уточнила Лахлин.

– А потом? – спросил Рэйми.

– Я организую и реорганизую коллекцию, сортирую ее. Потом я делаю ее опись, чтобы исследователи легко получали доступ к информации. Я специализируюсь в истории конца девятнадцатого и начала двадцатого века, поэтому парижская коллекция – моя тема. – Лахлин глубоко вздохнула. – Но вместо того, чтобы работать, я прячусь и таращусь на твои белые стены.

Рэйми поднял голову, и Лахлин поняла, что он над чем-то размышляет.

– Хочешь, я найду тебе еще одну коллекцию для обработки?

Лахлин скептически посмотрела на него. Ей не хотелось обижать Рэйми, но она сомневалась, что он осознает масштаб того, над чем она работает.

– Спасибо за предложение. Но тебе не найти ценную коллекцию, – произнесла она, тщательно подбирая слова.

Рэйми одарил ее дерзкой улыбкой.

– Поспорим?

Позже утром Лахлин вышагивала мимо здания ювелирного магазина Баллантайнов. На ней была бордовая шляпа и большие солнцезащитные очки. Рэйми шел рядом с ней и постоянно оглядывал все вокруг.

– Я хочу поесть, – проворчала Лахлин. После обсуждения ее работы Рэйми ушел с кухни в свой кабинет и закрыл дверь. Лахлин пила кофе на балконе, наблюдая за городом. Через пятнадцать минут Рэйми пришел и сказал ей, что они уходят.

Лахлин старалась игнорировать свой урчащий живот, когда Рэйми взял ее за руку и подошел к дверям ювелирного магазина. Магазин был пустым, потому что до его открытия оставалось еще несколько минут.

Повсюду сверкали драгоценности. Лахлин глубоко вдохнула и затаила дыхание. Она подняла брови, увидев, что Рэйми смотрит на нее.

– Что ты делаешь?

Лахлин выдохнула и повела плечом:

– Мне нравится аромат свежих цветов. – Она огляделась и подняла руки. – Что мы тут делаем?

– Увидишь. – Взяв за руку, он потащил Лахлин через магазин к двери с табличкой «Для персонала».

Выйдя за дверь, они прошли к лифтам и стали спускаться вниз.

Повернувшись, она посмотрела на Рэйми и толкнула его руками в грудь.

– Ты обещал мне завтрак!

Он провел пальцем по ее лицу.

– Ты увидишь нечто получше завтрака. – Он посмотрел на ее губы и провел костяшками пальцев по ее скуле. – У тебя такая красивая кожа, – хрипло произнес он. – И такая мягкая.

Лахлин прижалась к нему как кошка. Рэйми провел большим пальцем по ее нижней губе, потом простонал и прижался лбом к ее лбу.

– Ты мой клиент, Лахлин.

– Не совсем, – прошептала Лахлин, когда лифт остановился. Она почувствовала спиной прохладный воздух: двери лифта открылись.

– Ты мой клиент. Кроме того, ты младшая сестра моего лучшего друга. И потом, я просто хочу развлечься, – продолжал Рэйми, понизив голос. – А ты не из тех женщин, с которыми только развлекаются.

Рассердившись, Лахлин прищурилась.

– Это довольно смелое предположение, Джепсен. Возможно, короткая и бурная связь именно то, чего я хочу, и единственное, что мне нужно.

Рэйми шагнул назад и шире улыбнулся.