Одержимый (сборник)

Если бы я сумел выключить свои сексуальные ощущения, я действительно мог бы помочь этому мальчику, помочь ему стать хорошим человеком, изменить его судьбу. И может быть, когда-нибудь, думал Ричард с надеждой, он поймет это.

А что придет с этим пониманием? Что придет с этой возросшей доверительностью и близостью?

Ричард быстро вошел в комнату и уронил свою ношу на диван.

— Я уверен, что тебе здесь будет удобно, Джимми. Доброй ночи.

Ричард чувствовал на себе взгляд мальчика, когда выходил из комнаты и закрывал за собой дверь.

Он торопился уйти, но потом вернулся и крикнул из-за двери:

— Джимми, если ты нуждаешься в уединении, можешь запереть дверь. Просто поверни засов.

Глава 19

Ни одна из его блестящих наработанных штучек не прошла. Даже выдав себя за жертву карманного воришки, собирающего деньги на проезд, не обрел сочувствия прохожих. Эвери вздыхал и корчился под горой одеял и курток, сжимаясь в комочек, подложив под голову кусок поролона вместо подушки. Он развел огонь в мусорном ящике, пытаясь извлечь чуточку тепла и уюта, — но тщетно, спать он не мог. Зря рисковал, разжигая огонь, который мог заметить кто-то снаружи. Из-под горы одеял он слышал свою любимую кассету с записью «Паблик Энеми» — она продолжала источать свою тихую, приглушенную мелодию.

В кармане его джинсов было сорок баксов. Стыд и позор — он ведь рассчитывал, что на улицах Чикаго — в качестве несовершеннолетнего представителя Церкви ущемленных в правах — он сможет собрать отнюдь не грошовые пожертвования. Но излишний вес и проклятые прыщи вызывают у людей отвращение — он это сразу заметил, и сердцем, а не умом скоро понял, что его план сорвется.

Поэтому он, найдя кирпич, не долго думая огрел им по башке старую леди на Шеридан-роуд — и был таков, разумеется, прихватив кошелек. Освободив его от содержимого, он бросил кошелек в почтовый ящик в надежде на то, что почтовое ведомство Соединенных Штатов искупит по крайней мере половину его преступления, вернув леди ее кошель.

Старушка была оглушена ударом, но из-за кустиков у ее дома он наблюдал за ней и приметил, в какую дверь она вошла.

Сначала он думал, что чуть позже подойдет к привратнику, покажет ему кошелек и притворится, что нашел его на улице. Ведь он оглушил старую леди сзади, и она еще могла расщедриться и отвалить ему вознаграждение...

Но ночь была слишком холодной, и Эвери оставил свою затею и поспешил домой. Он думал только о том, как добраться домой, скорчиться под одеялами и почувствовать себя снова в тепле и безопасности.

Хотя друзья никогда не баловали его вниманием, Эвери сейчас очень хотелось, чтобы кто-то оказался с ним рядом. Свернувшись в комок, Эвери сунул в рот большой палец. Обычно он исхитрялся сделать это так, чтобы не заметили другие, отворачивался к стенке, но преимущества сегодняшней ночи состояли в том, что он мог не таиться.

Эвери не мог заснуть, пока не пососет большой палец. Подумаешь, у каждого свое: у Мирэнды ее пойло, у Джимми сигареты, Уор Зон и Крошка Ти потребляли наркотики, у Рэнди были его воспоминания. Его привычка, по крайней мере, не приносит никакого вреда здоровью, считал он.

Но почему-то чувствовал, что ее надо скрывать от всех. Что-то позорное заключалось в ней.

Эвери напрягся, услышав с улицы пронзительный вопль, — ничего страшного, всего лишь кошка... А что, если встать и притащить ее сюда, все же живое существо, подумал Эвери. Но потом решил, что придется затратить слишком много сил, и овчинка выделки не стоит: пока он встанет, подойдет к окну, откроет его и будет разглядывать в темноте кошачьи глаза, пройдет сон, а кошка точно сбежит. Лучше как всегда.

Сон скоро придет и поможет ему дожить до завтрашнего утра. Это не первая субботняя ночь, которую он проводит здесь, в «Чикен Армз», один и, вероятно, не последняя. Все остальные небось нашли клиентов, которые позаботятся о них в эту холодную декабрьскую ночь. А Рэнди?.. Кто его знает. Пару дней он уже не появлялся здесь. Возможно, устал опекать их всех и нашел себе другое место. Может быть, маленькое ателье. Конечно. Он мог себе это позволить на деньги, которые выручал за свой алюминиевый металлолом.

Рэнди умирает, вдруг подумал Эвери, погружаясь в обволакивающий шерстяной кокон забвения.

Эвери был единственным, кого Рэнди посвятил в свою тайну: он носитель ВИЧ, и, уплывая в сон, Эвери представлял себе, как много раз до этого, что Рэнди придвигается, прижимается к нему, хочет заразить его, чтобы он, Эвери, разделил с ним его страшную трагедию, зная, что Эвери с радостью примет ее.

Глаза Эвери закрылись. Он выпустил большой палец изо рта.

Кто-то в комнате был рядом с ним. Эвери проснулся сразу, протирая глаза и сосредоточиваясь, чтобы в бледно-оранжевом свете угольев, которые все еще тлели в мусорном баке, увидеть в комнате все, а особенно то, что затаилось в углу.

Там, в углу... Эвери напрягся. Человеческая фигура. Он не мог уверенно сказать, была ли она женская или мужская.